Брошенные и забытые

В наше время на выставках современного искусства нередко можно увидеть произведения, созданные с использованием обычных вещей, которые чуть ли не вчера, да и сравнительно давно тоже, присутствовали практически в каждом доме.

Вид этих предметов, включенных в общую композицию коллажа, инсталляции или ассамбляжа способен вызвать у зрителя воспоминания детства, ощущение легкой ностальгии по навсегда исчезнувшему прошлому. А иногда и чувство некоторой жалости к неодушевленным вещам и предметам, которые когда-то были нужны, изготовлены и проданы, а теперь забыты и выброшены. Но потом какой-то художник их нашел и дал им новую жизнь, и они вдруг приобрели новый смысл, звучание и значение, побуждая человека задуматься, включить фантазию и домыслить увиденное.

Но не всем вещам так повезло, потому что есть выброшенные и никогда не найденные, и есть заброшенные и забытые.

Но при всём при том, я полагаю, что иногда сама жизнь, случай и время создают из таких предметов композиции, возникающие без всякого специального замысла и умысла.

Например, на углу Plumb 3rd Street и Shore Parkway доживает свой век жестяной краб-бокоход на деревянном телеграфном столбе. Видимо, когда-то он рекламировал находящийся поблизости в тупиковой части Emmons Avenue “Clemente’s Maryland Crab House”. Но о крабе забыли. А выше краба к тому же столбу прикреплены три указателя, направленные в три разные стороны.

Глядя на эту пространственную композицию, созданную неведомым творцом, я вспомнил картину Виктора Васнецова “Витязь на распутье”. Понурившись, сидит он в задумчивости на коне перед Вещим камнем. Куда ни поедешь - везде плохо. Вот и краб-тугодум, глядя на стрелки, так долго размышлял, где же тот самый Crab House, что кусок жести, из которой он был сделан, изрядно проржавел, из-за чего бедолага уже лишился одной ноги, да и краска с него во многих местах слезла.

Мораль проста: нельзя думать слишком медленно и долго - решайся! Иначе заржавеешь.

А буквально через несколько дней, надо же такому случиться, я увидел в другом месте нечто подобное, хотя и не совсем. Гуляя по Emmons Avenue вдоль канала, свернул я, ведомый каким-то шестым чувством, на третий пирс и там увидел прибитый к свае скелет крупного, с сохранёнными перепонками между ребрами и плавниками, морского окуня. Наверное, рыбак таким образом решил оповестить всех о своём отличном улове и последовавшем за этим пиршестве.

Этот ассамбляж из сваи с приколоченным к ней гвоздями рыбьим скелетом, напомнил мне натюрморт Оскара Рабина с рыбой и газетой “Правда”. И тут и там - напоминание о трапезе. Только у Рабина селедку еще только собираются съесть, предвкушая грядущее событие. Мне всегда представлялось, когда я смотрел на эту картину, что сейчас хозяин селёдки, который прихватив в Красном уголке своего завода газету “Правда”, используемую им исключительно в качестве скатёрки, расстелет её на скамеечке, достанет “чекушку” водки, вытащит из кармана заранее приготовленную головку лука и завернутую в обрывок той же газеты горбушку ржаного хлебца, выпьет и отлично закусит. Но скорее всего он пригласит к застолью двоих своих товарищей, те добавят водочки, и они втроём всесторонне и основательно обсудят ход перевыполнения текущей пятилетки.

А на нашинском причале, в отличие от картины Рабина, окуня уже съели. Это финиш трапезы. И сухой, но выразительный объедок - наглядное тому подтверждение. А также своеобразное выражение некоего эстетического чувства, возникшего на сытый желудок.

В другой раз шагая по дорожке вдоль Avenue U, я заснял там заброшенный информационный щит, а потом и скамейку под сакурой. На краю скамейки лежал маленький букетик и висел белый мешочек, из которого выглядывал край чёрной коробки.

Такие вещи вызывают во мне ностальгическое чувство. И щит зачем-то был установлен, и на скамейке кто-то сидел с букетиком и ждал кого-то с гостинцем в мешочке, но не дождался.

А потом я вспомнил о яхте, выброшенной в начале нынешнего года на Plumb Beach недалеко от нового Lew Fidler Park. Она так и стоит там до сих пор, хозяин ее не нашелся.

Понятно, что любые вещи со временем стареют, но здесь время явно полетело с невообразимой скоростью, опровергая теорию относительности Эйнштейна, а заодно и теорию Большого Взрыва. Этот факт должен заинтересовать физиков-теоретиков, но может быть в первую очередь, как где-то говорилось, культпросветработников.

Этот реди-мейд (вспомним “Фонтан” Марселя Дюшана) трудно притащить на какую-либо выставку из-за его размеров, но посмотреть на него может каждый, кто выйдет на берег в районе упомянутого мною парка.
Дело в том, что когда я впервые увидел эту яхту, она являла собой солидное судно с поднятым парусом, которое стояло на мели, сильно накренившись. Его днище ниже ватерлинии, киль и судовой руль густо обросли водорослями и ракушками. В тот день на берег порывами налетал ветер, белый парус то вздувался, то опадал и казалось, что яхта тяжело вздыхает, печалясь о своей участи.

Через неделю парус был спущен, а иллюминаторы разбиты. Потом яхту развернуло приливом и ветром на 180 градусов. Затем парус исчез и было выломано бортовое ограждение на носу. Пропуская дальнейшие стадии её разгрома, могу сказать, что к сегодняшнему дню яхта основательно раздолбана, она лишилась мачты, а весь ее корпус разрисован граффити. Теперь яхта выглядит ярко и празднично. Возрадуйтесь, люди!

Однако мне хочется завершить свой очерк на оптимистической ноте. Другим воспоминанием.

Однажды я забрел в укромный уголок Marine Park’а, где на краю небольшой спортивной площадки, стояла низенькая трибуна для зрителей. На верхней ее скамейке висели два зонтика - черный и красный. И никого вокруг. Глядя на этот ассамбляж, я легко представил себе, что недавно здесь сидели Он и Она. Она была стройная, тоненькая хохотушка-оптимистка в легком красном платьице, прихватившая на прогулку красный зонтик, чтобы спрятаться под ним от солнца. А Он мощный и коренастый, спортивного вида, но пессимист по натуре. Взял с собой черный, складной зонт от дождя, потому что синоптики предсказали пятидесятипроцентную вероятность грозы.

Меж тем по небу плыли редкие, белые отблака, светило солнце, они сидели по разным краям скамьи, но постепенно разговорились, и их неудержимо потянуло друг к другу. Ведь противоположности притягиваются, как плюс и минус или разные полюса магнита. И вот они уже сидят рядом, а потом, забыв обо всем на свете, ушли в будущее.

А зонтики остались, как память об их встрече.

Жизнь - это путешествие

«Жизнь - это путешествие, наслаждайтесь каждым шагом», - сказал однажды немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Герман Гессе. Я недаром вынес в заголовок своего очерка первую часть этого афоризма, потому что задолго до того, как однажды его вычитал, интуитивно относился к жизни именно так и в прямом, и в переносном смысле.

И сейчас, дожив до весьма солидного возраста и давно отойдя от профессиональной деятельности, я путешествую каждый день: прогуливаюсь по книжным страницам, зависаю во Всемирной паутине (WWW, World Wide Web), или просто хожу по городским улицам и паркам. И последнее занятие особенно часто поддерживает мой интерес к жизни, приносит мне радость и удовольствие, дает возможность увидеть и узнать что-то новое.

Для того, чтобы превратить свою жизнь в путешествие совсем не обязательно лететь за тридевять земель на самолёте или плыть на корабле к экзотическим островам.

Можно ходить по одним и тем же соседним улицам или не раз хоженым местам, просто нужно каждый раз ставить перед собой разную цель: в один день можно обращать главное внимание на деревья на улицах, в другой на архитектуру, в третий на произведения стрит арта (граффити) или странные следы человеческой деятельности и т.д.

А можно сесть в машину, отъехать от дома на пару-другую миль от своего дома и попасть фактически в другой город, на незнакомые улицы, по которым ни разу не ходил.

Главное ШАГАТЬ по жизни, ибо движение - это жизнь. Можно бродить по залам музея, а можно по паркам, в которых в нашем городе часто устраиваются выставки скульпторов или художников под открытым небом.
Вот так недавно поехал я на American Veterans Memorial Pier, чтобы посмотреть и послушать The Underground Sound Project, представленный там Nikki Lindt. Смотреть было нечего, просто следовало сфотографировать QR code на свой телефон, а потом слушать, как под шум и плеск волн рассуждают разные мужские голоса об экологии прибрежных вод Бэй Риджа. Там же была прикреплена маленькая картинка “Field Mark”, которую изготовила Rita Leduc. Собственно это был один из четырех подобных коллажей, размещенных в разных частях Бэй Риджа, приглашающих людей, согласно тексту на прикрепленной рядом табличке, поразмышлять над двойственностью событий и их изменениях. Но это как-то, на мой взгляд, слишком неопределенно. Там же сообщалось, что отдельно подобный коллаж размещен в находящемся поблизости Owl’s Head Park.

Я туда не пошел, но вспомнил как осенью прошлого года поехал в этот парк, чтобы посмотреть на работу Эйрини Линдардаки (Eirini Lindardaki) под названием “Raised - the Floating Playground”, размещенную там по программе Art in the Parks. По замыслу автора эта инсталляция должна была поведать историю иммигрантов, приплывших водами нью-йоркского залива в эти места США. К сожалению, найдя эту инсталляцию, созданную из дерева, полиэфирной смолы и некоторых предметов мебели, предназначенных для утилизации и переработки, я увидел, что над ней изрядно потрудились вандалы: выломали из композиции и бросили рядом ящик от комода и растерзали почти все шары. Для комментариев у меня не было тогда печатных слов.

Однако вернемся к коллажу Риты Ледук. Рядом с ним висело большое полотно, а точнее жикле, созданное Петером Эдлундом (Peter Edlund), на котором изображен вид береговой линии Бэй Рижда до ХХ века, когда началось интенсивное освоение этой территории. На табличке, прикрепленной рядом, указано название картины: “Тем, кто будет поддерживать вторженцев”. Картина двуцветна и выполнена в голубых и коричневых тонах. Художник объясняет этот прием тем, что хочет выделить среди коренных, написанных голубым цветом, растений этой местности, множество инородных, нарисованных коричневым, видов, появившихся здесь в результате деятельности человека. Таким образом, инвазивные виды стали обычными обитателями здешних мест, губительно влияя на экологию окружающей среды.

Первостепенную роль в картине автор отдал, расположенному на переднем её плане, молодому деревцу сассафраса с трехлопастными листьями. С его помощью Петер Эдлунд подчеркивает значимость местной флоры для прежних обитателей этих земель - индейцев племени ленапе, ибо сассафрас является символом их родины.

Все три перечисленных автора являются участниками уже названной мною выше программы “Art in Parks”, но мне больше понравились две инсталляции в Narrows Botanical Garden, авторство которых нигде и никак не обозначено. Скорее всего, по моему мнению, их сотворили работники парка, украшая его территорию. Первую из этих инсталляций я бы назвал “Парад скворечников”, так как скворечники там выстроились в ряд один за другим, а вторую - “Приглашение на жительство”, в которой разноцветные скворечники расположились тесным кружком, чтобы каждая птичка могла выбрать домик своего любимого цвета.

Эти рукотворные сооружения отлично дополняют природный ландшафт сада, хоть и не названы произведениями искусства. А они, по-моему, ничем не хуже. Стоит однако отметить, что я не видел ни одной птахи, поселившейся в этом жилищном кооперативе. Вероятно, он построен слишком близко к пешеходной дорожке, по которой очень часто прогуливаются люди. Беспокойное место. А может птицы не желают жить в кооперативе, а хотят поселиться подальше друг от друга, или же они предпочитают готовым домикам, так сказать, “собственноручно” построенные гнезда, мест для которых предостаточно, как в самом саду, так и в соседнем Shore Road Park.

Думаю, уважаемые читатели, вы уже догадались, что мое путешествие в тот день было посвящено знакомству с произведениями, выставленными на открытом воздухе по программе “Art in Parks”, а также тем моим находкам, которые были мною самим туда добавлены. Мне было интересно. Присоединяйтесь.