Капустный доктор

С конца семидесятых годов прошлого века с небольшим перерывом, когда я работал на кафедре акушерства и гинекологии Ташкентского института усовершенствования врачей, и до самого отъезда в США в середине девяностых, я заведовал организационно-методическим отделом в Республиканском НИИ акушерства и гинекологии Минздрава Узбекской ССР, ни на один день не прекращая при этом работу практического врача-клинициста, включая практику хирурга. В то же время мне часто приходилось ездить в командировки по республике. Я побывал во всех без исключения её областных центрах и очень многих районах.

С кадрами акушеров-гинекологов в Центральных районных больницах была проблема. Подавляющее большинство из них были женщинами, которые как и все сельские жительницы много рожали, и поэтому находились то в дородовом, то в послеродовм отпуске или сидели дома по уходу за детьми. Когда их у тебя минимум четверо и все мал-мала меньше, один из них непременно чем-нибудь да болеет. Так что все должности были укомплектованы, а работать было некому. По этой причине те немногие мужчины, которые выбрали специальность женского врача, были на вес золота. К сожалению, это золото бывало довольно низкой пробы.

Знавал я одного такого районного акушера-гинеколога, бывшего там единственным специалистом в этой области, хотя слово специалист следовало бы взять в кавычки из-за его малограмотности и просто бестолковости.

Я бывал в том районе не раз, и однажды он пригласил меня к себе домой. Жил он в собственном доме в колхозе с женой-домохозяйкой и четырьмя детьми. В это время в республике стали проводить аттестацию врачей для назначения им категории. От категории зависел размер зарплаты, и он очень нервничал, так как боялся вообще не пройти собеседование. Беда была в том, что будучи в общем-то неплохим человеком, добрым малым, он волею судеб оказался не на своём месте.

У него был хороший дом, окружённый тенистым садом из урючин и персиковых деревьев, через который бежал арык, а навес над входом был увит виноградной лозой. За дастарханом он разоткровенничался, сказал, что у них в семье есть разные специалисты. Один из братьев главный агроном, а другой главный бухгалтер в колхозе, а вот он - врач. Все свои. А потом поведал, что основной свой доход он получает с надела земли, который ему выделил колхоз, что было совсем неудивительно, учитывая те деньги, которые тогда государство платило врачам. На своём земельном участке он выращивал капусту.

Была весна и как раз подошло время сбора урожая весенней капусты, организацией которого он был озабочен, так как помимо её уборки предстяло организовать транспорт для её вывоза и последующей продажи. И тут он предложил мне посмотреть на его капустное поле. Мне было интересно, я согласился, и мы поехали на его машине.

Поле находилось совсем недалеко от его дома. Столько капусты за один раз я не видел больше никогда. Ровными, почти нескончаемыми рядами из земли торчали зеленые головы, выглядывавшие из зеленых же воротников, чем-то похожих на те, что носили испанские гранды в XVI веке. Эти воротники получили название “мельничные колеса”, в них очень неудобно было есть и трудно поворачивать голову, но они придавали их обладателям величественно-надменный вид. Именно с таким видом, как мне показалось, уставились на меня капустные кочаны. Урожай явно был очень хорош. А мой акушер-гинеколог, явно гордясь своей плантацией, со знанием дела принялся мне объяснять, как надо правильно возделывать капусту, как и чем удобрять, когда поливать, как бороться с вредителями и когда, наконец, её убирать. Мне стало понятно, что вот здесь он профи, тут он на своем месте.

И я вспомнил про римского императора Диоклетиана, который на старости лет добровольно удалился от власти и занялся огородничеством. А когда к нему приехали гонцы из Рима, чтобы уговорить его вернуться во власть, так как после его ухода там все пошло наперекосяк, он отказался, пригласив их посмотреть какую чудесную капусту он вырастил на своем огороде.

Нашему доктору мысль бросить медицину и целиком посвятить свою жизнь выращиванию капусты никогда в голову не приходила, да и заменить его всё равно было некем.