В гостях у шестипалых котов

В один из дней, когда дети и внуки отправились в тур на водных мотоциклах вокруг острова, на котором расположен город Ки-Уэст, у меня появилось время, чтобы сходить в Дом-музей Хемингуэя.

Собрался и отправился в путь, надев свою защитную от ультрафиолета рубашку, дабы не сгореть по дороге. Предстояло пройти чуть больше мили. Ориентировался я легко, но ошибкой было напялить на себя рубашку из плотной ткани. Лучше было использовать солнцезащитный спрей и надеть тонкую футболку. В рубашке я взмок.

Нашёл музей быстро, он находится напротив маяка, по верху которого ходили люди. Пройти мимо было трудно, потому что территория усадьбы писателя огорожена единственным в своём роде кирпичным забором.

Жил Эрнест Хемингуэй в достаточно большом, с верандой по периметру, двухэтажном доме, построенном на просторном участке, похожем на уголок ботанического сада. Дорожки пролегали меж высоких пальм, цветущих деревьев и кустов.

В самом доме было немало фотографий, запечатлевших Хэмингуэя с известными и знаменитыми людьми, его жёнами, но особенно много было тех, где он заснят рядом с огромным копьерылым голубым марлином. Похоже, он очень гордился этой своей добычей.

Вероятно опыт, приобретённый тогда, помог ему столь детально и реалистично описать борьбу старого рыбака Сантьяго с огромным марлином в повести «Старик и море», опубликованной в 1952 году. Это произведение вызвало огромный читательсий интерес, высоко подняв писательскую репутацию Хэмингуэя, и сделало его всемирно известным. Через год после публикации этой повести он получил Пулитцеровскую премию, а в 1954 году Хэмингуэй стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.

Ещё планируя поездку в Ки-Уэст, я намеревался посетить Дом-музей писателя, так как давным-давно во время своего первого визита в этот город с туристической группой был около него, но не имел возможности туда зайти из-за отсутствия времени.

Так вот ещё дома я перечитал повесть «Старик и море». Сражаясь с огромной рыбиной, старый Сантьяго много рассуждает о жизни. Это были мысли человека много пережившего и много повидавшего, но одна из них меня сильно задела, вызвав мое горячее несогласие.

Вот цитата: «… он (старик) любил поразмыслить обо всем, что его окружало, и так как ему нечего было читать и у него не было радио, он много думал, в том числе и о грехе. “Ты убил рыбу не только для того, чтобы продать ее другим и поддержать свою жизнь, - думал он. - Ты убил ее из гордости и потому, что ты - рыбак. Ты любил эту рыбу, пока она жила, и сейчас любишь. Если кого-нибудь любишь, его не грешно убить».

Вот с этим последним утверждением я не мог согласиться. Как можно убить того, кого любишь? Случается, что люди убивают из ревности, мол, если не мне, то и никому, но разве этим можно оправдать убийство?

Однако, справедливости ради, надо сказать, что старый Сантьяго тут же подумал: «А может быть, наоборот, еще более грешно?» И всё же для него этот вопрос остался нерешенным.

Но вернёмся в музей. Хемингуэй был большим любителем приключений, охотником и заядлым рыбаком. Фотографии с рыбалки и африканского сафари перемежались с рекламными плакатами фильмов, снятых по его произведениям. Сохранились и его личные вещи: пара диванов, несколько портативных печатных машинок (одна от компании Underwood), двуспальная кровать, два шкафа, в одном из которых хранились книги из его библиотеки.

Экспонировались также кое-какие кухонные принадлежности, деревянные скульптуры, привезённые из Африки, и картины. Ничего особенного - хороший дом преуспевающего, с разносторонними интересами человека, без лишней роскоши, но достаточно уютный и удобный.

Единственное, что удивляло - это множество спящих перекормленных жирных котов, которые возлежали в самых неожиданных местах. Они явно давно привыкли к ежедневному нашествию бродячих людей и никак на них не реагировали. Многие посетительницы не могли равнодушно мимо них пройти, гладили их и тормошили, однако коты оставались к ласкам совершенно безразличными, и вообще не подавали никаких признаков жизни. Я в шутку сказал одной такой женщине, что кот, которого она гладит, похоже, мёртвый. Однако в этот момент он нервно дернул хвостом, выразив таким образом своё неудовольствие тем, что ему мешали спать.

Такое обилие этих домашних питомцев объясняется довольно просто - Хэмингуэй был редкостным кошатником. В этом доме при жизни хозяина их было много и им было позволено практически все: они спали вместе с ним и на нем, гуляли где хотели, включая его рабочий стол, и иногда даже ели из его посуды. Многие из них отличались одной особенностью - были шестипалыми. В норме у кошек по пять пальцев на передних лапах и по четыре на задних. Гид рассказала, что первого шестипалого котёнка писателю подарил его друг капитан Стенли Декстер. Котёнок вырос и оказался очень любвеобильным, передав свою особенность многочисленному потомству. Сейчас в доме-музее проживает более сорока кошек, находящихся на содержании у города в знак уважения к этой невинной слабости знаменитого писателя.

Прогуливаясь по комнатам во владениях Хэмингуэя, в каждой из которых в самых неожиданных местах дрыхали коты, я ничего особенного в их лапах не заметил. Может потому, что они лежали в позах, неудобных для рассматривания их конечностей, а может потому, что не выставляли свои уникальные лапы напоказ, подгибая их под себя. В общем, сколько там обитает шестипалых котов я сказать не могу, так как пальцы на лапах у них не пересчитывал. Но заснял несколько наиболее выразительных экземпляров.

Вернувшись из музея в отель и просматривая сделанные там фотографии, я обнаружил, что у одного запечатленного мною в музее кота, на задних лапах точно видно пять пальцев, хотя в норме, как я упоминал выше, у кошек на задних лапах их должно быть всего четыре.

Между тем, говоря о полидактилии у кошек, почему-то всегда пишут о лишних пальцах на передних лапах. У моего кота передние лапы выглядят совершенно нормально, но по лишнему пальцу на задних лапах у него есть точно, а если хорошенько присмотреться, то можно увидеть и шестой. Так вот, я вычитал, что полидактилия у некоторых кошек наблюдается и на передних, и на задних лапах, но чрезвычайно редко только на задних. Может я сам того не зная, сфотографировал совершенно уникального кота.

Однако, так или иначе, но к концу визита в музей мне стало совершенно ясно, что именно эти потомки кошек Хэмингуэя, являются единственными законными хозяевами дома, проживающими там круглосуточно и на постоянной основе. Поэтому я считаю, что надоедливые посетители музея лишь с молчаливого согласия его хозяев и благодаря их доброму нраву могут приходить к ним в гости и бродить по их владениям где заблагорассудится. Коты на всю эту толчею и суетню закрывают глаза. Ну, а если уж посетителям надоест их гладить и тормошить, то попутно они имеют возможность познакомиться с некоторыми сторонами частной жизни знаменитого писателя.