Каменный дом

Во время своих регулярных наездов в небольшой городок Риджфилд в Коннектикуте я всегда стараюсь посмотреть там и в округе какую-нибудь местную достопримечательность или историческое место.

В последний свой приезд, побродив в Интернете, я обнаружил, что в северо-западной части Риджфилда находится West Mountain Historic District, которому был присвоен этот статус благодаря расположенным там поместьям с особняками, построенными в первой трети прошлого века. Оттуда же узнал, что самым большим из них владел Филипп Вагонер, который был президентом Underwood Corporation. Наткнувшись на название этой корпорации, я вспомнил про одну давнюю историю, связанную с пишущей машинкой Ундервуд, о которой расскажу чуть позже. Но сам этот факт подтолкнул меня к тому, чтобы поехать в этот уголок города. Благо, это место находилось от меня примерно в четверти часа езды, судя по данным напигатора.

На деле же это заняло гораздо больше времени, потому что навигатор привел меня совсем не туда, куда я хотел. Однако, в итоге я все же нашел то, что мне было нужно.

Усадьбы широко расположились по обе стороны пустынной Oreneca Road. От дороги они отгородились невысокими заборами из дикого камня, в основном из валунов, но въездные ворота в имения были монументально построены из тесаного известняка и перекрыты массивными, литыми из чугуна, створками.

Огромный и красивый особняк, возведенный в георгианском стиле Филиппом Вагонером, стоял в глубине усадьбы довольно далеко от забора, но был виден достаточно хорошо, хотя только сбоку.

Сейчас, думаю, самое время сказать пару слов о Ф.Вагонере. Поначалу он был президентом Elliott-Fisher Company, являвшейся материнской для Underwood Typewriter Company and the Sundstrand Corporation. В 1927 году он реорганизовал компанию в Underwood Corporation, в которой Томас Ундервуд был избран председателем, а Вагонер президентом. И если имя очень успешного, сделавшего многомиллионное состояние, предпринимателя Ундервуда, как называют его по-русски, известно многим, то, думаю, о Вагонере не знает практически никто. А между тем он тоже был небедным человеком, в чем я имел возможность наглядно убедиться.

Выбирая лучший ракурс, чтобы сфотографировать его особняк, я долго ходил вдоль каменного забора, но никак не мог найти точку для съёмки, потому что мешали большие деревья, растущие вдоль ограды.

Пока я бродил там туда-сюда, мимо меня проехала всего одна машина. Вторая около меня остановилась. В ней сидели две молодые, симпатичные девицы, и та что сидела рядом с рулившей подругой, спросила меня, не видел ли я здесь сбежавшую собаку. Никакая собака вокруг меня не бегала. Вдоль этой улицы, как я уже писал, дома стояли далеко друг от друга, да ещё и на приличном расстоянии от дороги посреди огромных приусадебных участков, так что любой собаке там было место, где порезвиться. С самого начала было ясно, что во мне сразу же распознали чужака и на всякий случай решили рассмотреть меня получше. Я ответил отрицательно, а осмотр моей персоны, вероятно, не вызвал особых опасений, и девицы мило улыбнувшись, уехали, оставив меня в одиночестве на их безлюдной улице.

А я продолжил обход забора, пока неожиданно не наткнулся на узкий в нём проход, за которым начиналась хорошо протоптанная тропинка, ведущая на территорию усадьбы. Никаких предупреждающих табличек перед входом на тропинку не было.

Некоторое время поколебавшись, и убедившись, что около меня не видно ни одного прохожего и ни одной машины, а по огромной поляне перед домом не бегает злая собака, я вторгся в бывшие владения Вагонера.

Прижимаясь к деревьям, растущим вдоль тропинки, я вышел на край поляны и оказался почти прямо перед особняком. Сфотографировал его несколько раз, получив таким образом полдюжины неплохих снимков, и тут же ретировался.

Могу заметить, что этот дом не является секретным обьектом, и его фотографии легко найти в Интернете. Но я представляю свои.

Дом выглядит не столько красиво, сколько очень внушительно, что вполне соответствует георгианскому стилю, для которого характерны строгая геометричность, симметрия, парные дымоходы, среднескатная крыша, очень скромный декор и двенадцать стекол в каждом окне.

Вагонер возвел свой каменный особняк в 1932 году на собственном земельном участке площадью в 65 акров или 26 гектаров. На этой территории расположен еще один солидных размеров каменный дом и несколько относительно небольших подсобных строений вроде гаражей. За ними виднеется Round Pond - большой водоем, площадью 32 акра, возникший после отступления ледника из этих мест. Какой-то участок этого пруда, вероятно, тоже являлся владением Вагонера.

Теперь следует сказать несколько слов и о Джоне Томасе Ундервуде. Он родился в Лондоне и эмигрировал в США будучи подростком с семьей своего отца, который в Нью-Джерси основал компанию, которая занималась производством бумаги, чернил и других принадлежностей для пишущих машинок, выпускаемых в коммерческих масштабах компанией Ремингтона с сыновьями.

Позднее он со своим братом переселился в Бруклин и в 1895 году купил патент у изобретателя Франца Вагнера на машинку, производство которой и принесло ему всемирную известность. Так что не он ее изобрел, он лишь наладил её производство. Его фабрика по производству машинок в столице Коннектикута Хартфорде была в 1915 году крупнейшей в мире.

Преимущество новой конструкции перед машинкой Ремингтона заключалось в том, что в процессе печатания человек мог сразу видеть текст, в то время как увидеть напечатанное на машинке Ремингтона можно было только после того, как бумага была извлечена из машинки.

Сам же хозяин компании, как я уже писал, поселился с женой и дочерью в Бруклинском районе, который теперь называется Clinton Hill Historic District. В конце позапрошлого и начале прошлого веков это место облюбовали богатейшие люди того времени, в числе которых были Pratt, Pfizer и Bedford.

После смерти мужа, жена и дочь Ундервуда подарили свой земельный участок городу, чтобы там разбили парк. Он был открыт в 1956 году и носит имя Джона Томаса Ундервуда.

А теперь могу рассказать и свою историю. Название “Ундервуд” мне было хорошо известно. Многие люди помоложе, познакомились с ним, вероятно, прочитав книгу Сергея Довлатова “Соло на ундервуде, соло на IBM”. Я узнал об этом гораздо раньше выхода в свет этой замечательной книги.

В самом начале 1970-го года я закончил работу над своей кандидатской диссертацией. Все материалы были собраны, исследованы и описаны в тетрадках и на листочках бумаги. Теперь предстояло все это напечатать на машинке и представить на просмотр своим научным руководителям.

Машинки, естественно, у меня не было, и я обратился к машинистке, работавшей секретарем у директора НИИ, в котором я работал младшим научным сотрудником. Цена, запрошенная машинисткой, оказалась для меня совершенно неподъёмной. Подумав, я решил, что проще купить машинку и напечатать всё самому. Но найти машинку в те времена было непростым делом.

К тому моменту мой папа надумал поехать в Красноярск, где жили его дяди и тети со стороны матери. Их отец, мой прадед был до революции очень зажиточным человеком, имел большой дом с флигелем и вместительным полуподвальным помещением, где располагался склад для товаров, которыми он торговал. Прадед умер относительно молодым, еще до революции, а прабабушка прожила долгую жизнь, и я её прекрасно помню.

Будучи еще мальчишкой, я бывал в этом складе. В то время там хранились ненужные, старые вещи и много книг. Эх, сейчас бы попасть в тот скалад! Тогда же я отыскал там старый велосипед без седла. На его место я намотал толстую тряпку, и так гонял на нем по соседним улицам.

Вот в этом складе мой отец отыскал тяжеленную, весившую, наверное, не меньше пуда, с огромной кареткой, в которую можно было вставить газетный лист, пишущую машинку “Underwood”, и привез её во Фрунзе, где мы тогда жили.

Пролежав не один десяток лет в сыром, неотопляемом помещении, машинка проржавела и покрылась толстым слоем окаменевшей пыли. От подарка я отказался. Ремонтировать её не было смысла, и я купил подержанную, небольшую, но рабочую машинку. И убил таким образом двух зайцев: напечатал черновой вариант диссертации и научился печатать на машинке. Что сделал мой отец с чудом техники начала прошлого века я не знаю. Вероятно, кому-то отдал.

В заключение хочу вернуться к особняку Вагонера. Прожив в нем всего несколько лет он навсегда его покинул после смерти жены.

Долгое время этот уникальный архитектурный памятник оставался практически заброшенным. В 1965 году имение было куплено предпринимателем Харрисоном Хорблиттом. Когда он с семьей вселился в дом, он был настолько заросшим, что из его окон невозможно было любоваться шикарным видом на Round Pond.

Последний раз дом был продан в декабре 2004 года за 6.950.000 долларов. Кто сейчас им владеет я узнать не смог.