И это тоже Нью-Йорк

Нью-Йорк давно известен как город небоскребов. Они появились здесь в период Великой депрессии и некоторые из них стали мировыми знаменитостями, как, например, Empire State Building со своими сто двумя этажами.

Сейчас в некоторых городах мира есть многоэтажки и повыше, но Нью-Йорк был и остаётся первым в мире городом небоскрёбов, и это почётное звание у него уже никто и никогда не отберёт.
Уникальные высотные здания нашего мегаполиса являются его визитной карточкой, его парадной, лицевой стороной.

Но есть и совсем другой Нью-Йорк, который меня поразил и удивил, когда я впервые с ним столкнулся. Например, я не ожидал обнаружить здесь целые улицы, застроенные домами на сваях, полагая, что подобные постройки можно было бы увидеть только где-нибудь на берегах Меконга или в других подобных местах, но только не в таком городе, как Нью-Йорк.

Однако я убедился в обратном, когда более пятнадцати лет назад, проезжая на машине по Cross Bay Boulevard, впервые оказалася на острове Broad Channel. Потом я неоднократно приезжал туда специально. Кстати, на этот единственный обитаемый остров в Jamaica Bay можно попасть и на метро линии А, если выйти на одноименной с названием острова станции.

Тогда, пораженный необычностью увиденного, я остановился в северной части острова и долго бродил по коротким улочкам, расходящимся вправо и влево от основной магистрали острова Cross Bay Boulevard. Если улица в самом своем конце не была перегорожена домом на сваях, то она неизбежно приводила на усыпанный створками ракушек и прелыми водорослями каменистый, часто заиленный, берег залива.

Стоял теплый майский день 2005-го года, по небу плыли легкие белые облака, отражавшиеся в спокойных прибрежных водах. И всё это было фоном, на котором красовались разнообразные свайные постройки, начиная от скромных одноэтажных домиков и кончая трехэтажными хоромами, украшенными эркерами и башенками.

В тот день я сделал там много фотографий, которыми теперь вполне могу гордиться, потому что они стали свидетелями во многом исчезнувшего исторического прошлого этого небольшого района Квинса. Объясняется это просто. После налетевшего в октябре 2012 года на наш город урагана Сэнди многие дома на острове были затоплены и разрушены. За прошедшие с того тяжелого события годы многое было восстановлено, вновь построено, но так или иначе архитектурный облик прибрежной части этого обособленного района Квинса изменился, а доступ к береговой линии во многих местах стал практически невозможным.

Памятной для меня стала поездка на остров в апреле 2017 года. Вот лишь один из примеров. Через пять лет после урагана я довольно быстро увидел его последствия, когда дошел до East 12 Road, ведущей к восточному побережью острова. Там прямо в воде стоят на сваях дома, к которым ведет довольно длинный деревянный мостик. В 2005 году я по нему прошел и дома сфотографировал. Спустя двенадцать лет проделав тот же путь, я не досчитался трех домов. На их месте торчали только сваи.

Но не этим больше всего запомнился мне тот день. Совершенно случайно я прочитал одно из расклееных на столбах объявлений о посвященном истории островного поселка фотоконкурсе, проводимом местной общиной. Просили до 1-го июня прислать три фотографии острова, сделанных в наши дни или раньше.

И я взял да и послал им свои фото, сделанные в мае 2005 года. А в сентябре получил сообщение, что одна из моих фотографий получила первое место на конкурсе. Через некоторое время мне прислали календарь за 2018 год с фотографиями призеров, где был и мой снимок и еще денежный приз в 75 долларов. Мелочь, но приятно. Жаль только, что все фотографии в календаре были отпечатаны в черно-белом варианте.

Последний раз я был там весной нынешнего года. Причем если обычно прогуливался в северной части острова, то теперь отправился в южную. Свернул там на Channel Rd, куда раньше не добирался. Сфотографировал там несколько домов на сваях, потом доехал до Е16 улицы, там остановился еще раз и заснял заброшенную, гниющую на краю болота лодку.

И здесь я могу плавно перейти к разговору о том, что в разных частях нашего города есть много заброшенных, разрушающихся от времени домов. Немало таких строений есть, например, на Floyd Bennett Field.

Однако, прежде чем продолжить эту тему, я хочу привести пару цитат из любимого мною писателя и замечательного художника Сергея Голлербаха.

В книге “Свет прямой и отраженный” в эссе, посвященном выставке произведений художника Владимира Григоровича, он пишет: “Выставке можно дать название: “Здания во времени и пространстве”. Одинокие полуразвалившиеся постройки на открытом месте, странные, необычные их силуэты на фоне бледного неба - что означают они? Возможно, это символы одиночества, ухода в себя, отрешенности от мира. Но в то же время их можно представить бастионами мужества в угрожающем им ландшафте”.

А в “Нью-Йоркском блокноте” в главе “Акварельная живопись” он сообщает: “Я застал ещё старых художников, специализировавшихся на определенном сюжете. Один из них любил старые локомотивы, ржавеющие на запасных путях. Другой предпочитал старые тракторы, третий - полусгнившие катера. У американцев сильна тяга к уходящей Америке”.

Я - эмигрант, старающийся стать американцем, но тяга к уходящей натуре у меня очень сильна. Меня неудержимо тянет в развалины, ибо мое послевоенное детство прошло среди именно такого антуража. Наш двор отделял от соседнего старый брандмауэр из крошащегося кирпича, а во дворе стояла бывшая конюшня с провалившейся крышей.

Возможно это импринтинг или запечатление - термин, введенный в науку австрийским зоологом Конрадом Лоренцом, который изучая диких серых гусей заметил удивительное свойство птенцов воспринимать в качестве мамы человека, если мамы не оказывалось рядом в течение 36 часов после их появления на свет.

В более широком смысле импринтинг - необратимый процесс закрепления в памяти признаков жизненно важного объекта: родителя, братьев и сестер, места рождения, опасного врага.

В моей памяти до сих пор остается неизгладимым образ старого двора, в котором прошло моё детство.

Так вот, повторюсь, в Нью-Йорке есть много мест, где доживают свой век старые, разрушающиеся дома, которые являются моими излюбленными объектами для фотосъёмок.

В один из первых весенних дней нынешнего года я прогуливался по Floyd Bennett Field между первым и вторым ангарами и неожиданно обнаружил, что нахожусь рядом с полуразрушенным досчатым зданием, хорошо видимым с дороги, ведущей с хайвея на Поле. Я давно хотел его сфотографировать, но не знал, как к нему подобраться. А тут такая удача. И я направился туда, хотя подмёрз на ветру.

Обошёл здание с трёх сторон, и в торце, невидимом с дороги, увидел большой пролом, через который и пробрался вовнутрь.

Было жутковато, деревянное двухэтажное здание было сильно разрушено: с потолка свисали балки и доски, готовые упасть, ведущая на второй этаж лестница с деревянными ступенями, почти висела в воздухе, комнаты были загромождены старой поломанной мебелью и всяким хламом, а на одном из ящиков стояла недопитая бутылка кока-колы. Значит здесь кто-то был недавно, а может прятался среди всего этого хаоса. Тем не менее, я заглянул во все помещения на первом этаже, куда смог пробраться. Никого там не было, только свалка.

И это было острое, щекочущее нервы, приключение, красящее жизнь.