Стихи и музыка

В позапрошлую субботу в Kings Bay Library состоялся, организованный Еврейской Гильдией художников и мастеров изобразительного и прикладного искусства и руководством библиотеки, показ литературно-музыкальной программы.

Народу, как обычно на таких мероприятиях, было много. После краткого вступительного слова руководителя библиотеки Лианы Алавердовой слово было предоставлено члену Гильдии художнику и поэту Асе Оранской, которая читала свои стихи из сборника “Музыка заката”. Но не только оттуда, потому что она выпустила еще одну книгу стихов под названием “Я люблю и значит живу”. Обе эти книги у меня есть, и я с удовольствием в своё время их прочитал, но послушать хорошие стихи в живом авторском исполнении это нечто совсем иное.

Однако, прежде чем говорить о поэтическом творчестве Аси Оранской, я хочу сказать о ней несколько слов, как о живописце. Она принимала участие в шести с лишним дясятках персональных и групповых выставок, которые с успехом прошли в различных боро Нью-Йорка, а также в Москве, Париже и Иерусалиме. Последняя состоялась совсем недавно, продлившись с 28-го августа по 15-е сентября нынешнего года, у нас в Бруклине в выставочном зале Kings Bay Library. К сожалению, я не присутствовал на презентации этой выставки, но не упустил возможности посмотреть выставленные на ней работы несколько позже. Ася Оранская - замечательный живописец, она обладает собственным художественным почерком, авторство большинства ее работ легко определить даже если они не подписаны, благодаря именно этому качеству. Диапазон ее полотен достаточно широк, начиная от великолепных натюрмортов и кончая лирическими пейзажами.

Так как в этот раз речь не шла о её творчестве, как живописца, я хочу показать без всяких комментариев лишь две ее работы, которые мне понравилсь и запомнились.

А теперь вернемся к литературно-музыкальной программе. Хоть это и не имеет принципиального значения, но хочу заметить, что внешне Ася очень миловидная женщина. Легко представить насколько хороша она была в молодости. И стихи её чрезвычайно хороши: глубоки, часто с философским подтекстом, насыщенные жизненой мудростью и опытом, острой наблюдательностью, любовью к природе и людям. Они легко воспринимаются на слух, задевают ностальнические струны в душе, будят воспоминания об ушедших годах и рассказывают о сегодняшнем дне, который будет хорошим и светлым, если самим постараться и верить в себя, в своих друзей.

Однако ее лирическая героиня далеко не всегда настроена оптимистически, что соответствует жизненной правде. Каждого из нас судьба сталкивала с трудными, тяжелыми ситуациями, с переживаниями и потерями. И это тоже нашло отражение в произведениях Аси. В подтверждение последнего приведу строфы из её стихотворения “Серость”, в котором мы слышим замечательную аллитерацию. Фонетические эффекты от этих “стыло, сыро, серо, сиро” придают необыкновенную образность, зримость поэтической картине, создают соответствующее настроение у читателей и слушателей, погружают их в тоскливый осенний день, побуждают сопереживать автору.

Серость, серость.
Сырость, сырость.
Дождь холодный, затяжной.
Надоела эта стылость,
Эта серость, сырость, сирость
И в душе, и за стеной.

В городской моей квартире
Ни каминов, ни печей.
Кажется, что в целом мире
Стыло, сыро, серо, сиро, -
Неужели от дождей?

А вот еще пара строф из стихотворения “Осенний дождь”на ту же тему:

Шин шипение по лужам,
Стук стеклянный в подоконник…
Дождь.
Не просто дождь. Он – хроник.
Льёт и льёт, как-будто нужен.

Льёт, как-будто смыть он сможет
Подлость, ложь и лицемерье,
Кровожадность и безверье,
И духовную ничтожность.

Однако, я не хочу заканчивать свой очень краткий разговор о стихах Аси Оранской на этой ноте. Вот как жизнеутверждающе и оптимистично звучат заключительные строфы из её стихотворения “Утро”:

Ждёт тебя чудесный день,
Ждут мольберт, холсты и краски,
Том стихов, пейзаж прекрасный…
Прочь гони тоску и лень.

Думай только о хорошем,
Потянись и улыбнись.
Бъёт ключом прозрачным жизнь
И весна метёт порошей
С яблонь лепестками цвета…
Жизнь поёт в лучах рассвета.

Чтение стихов перемежалось с музыкальными номерами. Их прекрасно исполнял Иосиф Зерницкий. Он замечательно играл на аккордеоне, хотя не является профессоинальным музыкантом, и пел под собственный аккомпанемент. В его обширном репертуаре были всеми любимые советские песни последней трети прошлого века, а также бардовские произведения Юрия Визбора и Булата Окуджавы и кое-что из классики в том числе знаменитый “Вальс №2″ или “Русский вальс” Шостаковича, написанный композитором в 1938 году. Часто это были поппури из различных песен.

Иосиф - высокий, обаятельный, когда-то черноволосый, а теперь посыпанный пеплом седины, мужчина. У него своеобразная манера исполнения, он поет и всё время улыбается. Видно, что ему нравится то, что он делает, и эта его любовь к исполняемым произведениям, передается слушателям, вызывает у них душевный отклик. Его музыкальные вставки очень скрасили всю программу.

В зале было немало известных в нашей русскоязычной комьюнити поэтов, художников, мастеров прикладного искусства, таких как Регина Авербух, Леонид Алавердов, Яков Клейнерман с женой Марией Абросимовой, Лев Цитрон, Марк Черняховский.

Два часа пролетели незаметно. Я нисколько не преувеличу, если скажу, что все присутствующие в зале получили истинное удовольствие от стихов Аси Оранской и песен, исполненных Иосифом Зерницким.

Коннектикутские пейзажи

Мой сын с семьей живет в небольшом городке Риджфилд в штате Коннектикут. И мы с женой периодически туда наведываемся из нашего Бруклина. Как на дачу.

В один из наших последних наездов туда мы решили посетить местную коннектикутскую достопримечательность Weir Farm National Historic Site, которая тем не менее является историческим памятником общенациональнго значения.

Езды туда от дома сына минут пятнадцать. Это довольно живописное место находится фактически на окраине городка Уилтон, соседствующего с Риджфилдом. Когда-то этой фермой владел известный американский художник Джулиан Олден Уир (Julian Alden Weir).

Джулиан родился в 1852 году и был четырнадцатым ребенком в числе шестнадцати детей художника, профессора рисования и дизайна Военной Академии в Вест Пойнте, Роберта Уолтера Уира (в другой транскрипции Вейра). Художником был и один из старших братьев Джулиана Джон, который много лет руководил Школой изящных искусств Йельского университета. Первым учителем обоих братьев был их отец, а возрасте 17-ти лет Джулиан поступил в Национальную Академию дизайна в Нью-Йорке. В середине семидесятых годов позапрошлого века он уезжает в Париж, где продолжает свое образование в Школе изящных искусств и впервые знакомится с творчеством имперссионистов, картины которых он категорическии неприемлет и пишет отцу, что созерцание их работ вызывает у него головную боль. Забегая вперед следует сказать, что через некоторое время он сам стал импрессионистом и оставался им до конца своей жизни. Изрядно попутешествовав по Европе, Джулиан в 1877 году возвращается на родину и сразу развивает бурную общественную деятельность. Становится одним из основателей Общества американских художников, а вскоре избирается его президентом. Он занимается преподавательской деятельностью, а как художник уделяет основное внимание портрету, жанровой живописи и натюрмортам.

В 1886 году в Нью-Йорке проходила выставка французских имерессионистов. На посетившего эту выставку Джулиана огромное впечатление произвели картины Эдуарда Мане, и под влиянием увиденного он пишет свои первые импрессионистские пейзажи, где запечатлел некоторые уголки своей фермы. Там он работает вместе со своим другом Джоном Твахтманом, приехавшим к нему в гости. С этого времени появляется импрессинист Джулиан Олден Уир.

Я не хочу слишком подробно останавливаться на относительно долгой и достаточно успешной карьере Д.Уира, хочу лишь сказать, что его работы удостаивались многих наград на различных американских и зарубежных выставках, а к концу жизни он стал президентом Национальной Академии дизайна в Нью-Йорке, членом других американских Академий художеств, а также членом Совета Директоров Метрополитан музея.

Гораздо интересне история о том, как он стал владельцем фермы. В 1882 году друг Джулиана арт-дилер и коллекционер Эрвин Дэвис захотел купить картину, которую Джулиан в свое время приобрёл живя в Париже. Дэвис предложил Уиру за эту картину 153 акра земли, расположенной между Риджфилдом и Уилтоном плюс десять долларов. Уир подумал-подумал, да и согласился, тем более, что за несколько месяцев до этого он сыграл свадьбу. Так Уир стал владельцем фермы, которая на последующие 36 лет стала его главной резиденцией. В 1896 году он построил на ферме пруд для рыбалки на деньги, которые получил взяв первый приз на одной из художественных выставок, а в 1907 году купил соседнюю ферму, став владельцем земельных угодий площадью в 238 акров. Многие известные художники того времени приезжали к нему на ферму порыбачить, поохотиться, выпить домашнего сидра, подискутировать на философские темы и, конечно, поработать. Чудесные коннектикутские ландшафты вдохновили на написание пейзажей таких художников, как Фредерик Чайлд Хэссам, Джон Генри Твахтман, Джон Сингер Сарджент, Альберт Пинкхэм Райдер, Сорен Эмиль Карлсен, Теодор Робинсон и многие другие.

К нашему времени на бывшей ферме Джулиана Олдена Уира сохранились его дом, хозяйственные постройки, две большие мастерские, а также каменные стены на границах его земельных угодий.
Эта характерная архитектурная деталь, если ее можно так назвать, присутствует во многих маленьких городках Новой Англии, разделяя приусадебные участки частных домов. Не является исключением и Риджфилд.

История появления этих сооружений, на мой взгляд, представляется довольно интересной. Интенсивное освоение земель в штатах Новой Англии началось в самом начале девятнадцатого века. Развитие фермерских хозяйств, где выращивали различные зерновые культуры, фрукты и овощи, а также возникновение текстильной промышленности, для успешной работы которой требовалась шерсть, привели к тому, что значительная часть местных лесов была вырублена. Так были созданы необходимые посевные площади и большие открытые пространства для яблоневых садов и выпаса овец. Однако, прежде чем что-либо посеять или посадить на освободившихся полях, необходимо было очистить их от многочисленных гранитных валунов и камней, оставленных здесь ледником, начавшим отступать из этих мест примерно 13 тысяч лет назад из-за потепления клиамата.

Будущие фермеры выносили и вывозили эти камни к границам своих владений, где просто сваливали их в виде длинных куч вдоль межевых линий своих земельных наделов. Эти гряды камней легко размывались весенними водами и разрушались дикими животными. С течением времени поселенцы вместо того, чтобы сваливать “подарки” от исчезнувшего ледника как попало, начали выкладывать из них относительно невысокие стены, используя приёмы каменщиков, а затем и вовсе стали строить две параллельно идущие стены, заполняя промежуток между ними галькой и мелкими обломками камней. Это придало им надежности и прочности и сделало более элегантными и по-своему красивыми. Тем более, что обычно наружную стену, видимую со стороны, выкладывали более тщательно, чем внутреннюю, недостатки которой можно было скрыть высаженными вдоль стены растениями. К слову сказать, в щелях между камнями этих стен сейчас обитает множество бурундуков. Такие стены сохранилась и на ферме Уира. Одну из них в шутку называют “Великой стеной Коры”. Так звали третью дочь Уира, а имя этой стене придумала другая его дочь, пошедшая по стопам отца и ставшая впоследствии художницей, Дороти.

Дом, в котором жил с семьей художник, сейчас превращен в Visitor Center. Посетителей там встречает автопортрет дочери художника Дороти Уир Янг. На стенах висят эстампы хозяина дома, ибо он был не только живописцем, но также графиком и скульптором. Там же можно увидеть его живописное полотно под названием “Landscape with Stripes”.

Мастерские Уира являют собой типичные помещения такого рода, в которых царит некоторый художественный беспорядок, как мы это привыкли себе представлять. На мольбертах стоят почти законченные работы, на полках многочисленные пузырьки с красками, на полу - рамы различных размеров и форм. И, наконец, прессы для печатания эстампов и гравюр.

Там мне понравилась картина под названием “Горное пастбище” (Upland Pasture), написанная в 1905 году в пастельных тонах. И именно эта картина вдруг напомнила мне, что я видел нечто подобное в Бруклинском музее искусств. Об этом я еще скажу чуть позже.

Одна из мастерских имеет довольно высокие потолки. В ней мастер работал над созданием большеформатных скульптур. Там помимо живописных полотен представлена пара больших и очень симпатичных гипсовых рельефов, связанных, на мой взгляд, с освоением американцами западных территорий.

А теперь о картине, пробудившей во мне некие смутные воспоминания. Вернувшись домой, я на следующий день отправился в Бруклинский музей искусств, в котором бывал очень много раз. Должен сказать, что работы Джулиана Олдена Уира имеются с очень многих музеях Соединенных Штатов, в том числе в Метрополитан музее, а также в музеях Франции и Великобритании.

Есть работы Уира и в Бруклинском музее. Я отыскал одну в зале на пятом этаже, своей стилистикой похожую на ту, что я увидел в его коннектикутской мастерской. Эта картина была написана им в начале его творческого пути в 1878 году и названа “A French Homestead” (”Французская усадьба”). Этот ранний холст Уира - дань Барбизонской школе, основанной французскими художниками позапрошлого века, которые работали в одноименном поселке, расположенном в окрестностях Парижа. Стиль этой школы характеризуется палитрой в зеленых и коричневых тонах, легкими мазками и пасторальными пейзажами.

Рядом висели два холста его друга Джона Генри Твахтмана (Туоктмена).

Эти три картины двух художников роднит, на мой взгляд, использование, неяркой палитры, когда всё тонет в какой-то туманной дымке, почти расплывается в воздухе. Было такое, появившееся в 1880-х годах, направление в изобразительном искусстве США, получившее название тонализм. Пейзажи, написанные в этом духе, изображались как бы погруженными в туманное воздушное пространство. При этом в палитре тоналистов в конце девятнадцатого и первом десятилетии двадцатого века доминировали чёрные, серые, коричневые и тёмно-синие тона. Впоследствии тонализм растворился в импрессионизме и модернизме. А картины, написанные тоналистами, естественно, остались. Причем некоторые последователи этого художественного течения приобрели всеамериканскую известность.

В заключение могу посоветовать: будете в Коннектикуте, загляните на ферму художника Уира. Там красиво. И, конечно, интересно.