Мелодии картин Александра Риза

Музыку нельзя назвать иначе, как сестрой живописи…
Леонардо да Винчи

В одной из своих недавних статей, посвященной коллективной выставке художников, организованной Пушкинским обществом Америки и прошедшей в Tenri Cultural Center and Gallery, я упомянул о художнике Александре Ризе. Его полотна, представленные на вернисаже, произвели на меня большое впечатление. Но там их было всего четыре, в то время как Александр написал несколько сотен картин. Мне очень хотелось познакомиться с его творчеством поближе, и Александр любезно пригласил меня к себе в гости.

Пару недель спустя мы договорились о времени встречи, и я отправился по указанному адресу. Закавыка была в том, что Александр живет в Бронксе, а я в Бруклине. И хотя Бронкс является такой же частью Нью-Йорка, как и Бруклин, я бывал там всего несколько раз. Так что Бронкс для меня совершенной чужой и малознакомый город. Приехал я туда на метро, вышел на нужной станции, от которой до дома моего нового знакомого было минут десять ходу, но умудрился заблудиться, так что Александру пришлось меня разыскивать и “направлять на путь истинный”. Благо, теперь у каждого в кармане лежит сотовый телефон.

Дома нас встретила его жена Лидия. Они познакомились еще в свои школьные годы, а женаты уже 57 лет. Все стены в их квартире, как и следовало ожидать, были увешаны картинами Александра. Однако, вся атмосфера этого дома явственно свидетельствовала о том, что я попал не только в квартиру художника, но и в квартиру музыкантов. Ведь именнно музыка является первой любовью и профессией хозяев дома: Александр - высосоклассный альтист, один из лучших исполнителей на этом инструменте в бывшем СССР, а Лидия - пианистка. У них в зале стоит кабинетный рояль, на котором в художественном беспорядке лежали ноты, скрипка и альт. С первого взгляда ясно было, что здесь живут разносторонне одаренные, творческие люди.

Александр устроил для меня небольшую экскурсию по квартире, выступив в качестве гида с рассказами о картинах, висящих на стенах. Однако, об этом чуть позже.

Вернувшись в гостиную, мы предались воспоминаниям, и я попросил Сашу рассказать мне о том, как он стал играть на виоль д’амур (виола любви) - старинном струнном смычковом инструменте эпохи барокко и раннего классицизма, который был достаточно широко распространен и любим композиторами, исполнителями и публикой в XVII-XVIII веках. Внешне этот инструмент похож на скрипку, но отличается от нее тем, что при наличии шести или семи основных струн, обладает еще дополнительными, резонансными струнами, расположенными ниже основных. Благодаря этой особенности, виола любви обладает мягким, певучим тембром, напоминающим человеческий голос.

Будучи альтистом, Александр иногда играл в известнейшем квартете Бородина, когда его участники для некоторых концертов расширяли свой состав до квинтета или секстета. Помимо игры в ансамбле, он принимал участие в организованном квартетом Бородина цикле “Весь камерный Шостакович”, исполняя “Альтовую сонату” Дмитрия Дмитриевича. Александр нередко бывал дома у игравшего в прославленном ансамбле партию второй скрипки народного артиста РСФСР Я.П.Александрова, у которого в квартире на стене висела виоль д’амур.

Александр очень заинтересовался этим инструментом, просил его у своего старшего коллеги, но тот не поддавался на уговоры. Но вот однажды Ярослав Павлович, наконец, сдался и Александр принёс вожделенный инструмент домой. И буквально на следующий день его пригласили играть в знаменитый в СССР ансамбль “Мадригал” в качестве исполнителя на виоль д’амур. Этот ансамбль был основан в 1965 году композитором и клавесинистом Андреем Волконским. Кстати, потомком князей Волконских, выведенных Л.Толстым в романе “Война и мир” под именем Болконских. “Мадригал” знакомил слушателей с западно-европейской музыкой, написанной в добаховский период, то есть во времена Средневековья и эпоху Возрождения. Так началась концертная деятельность А.Риза в качестве исполнителя старинных музыкальных произведений на виоль д’амур.

Позже он приобрел еще одну старинную виоль, у своего друга, скрипичного мастера-реставратора музыкальной академии им. Гнесиных Григория Норштейна, родного брата знаменитого художника-мультипликатора, народного артиста Российской Федерации Юрия Норштейна - создателя выдающегося анимационного фильма “Ёжик в тумане”. Эту виоль д’амур Григорий нашел в совершенно убитом состоянии. Инструмент расклеился и у него не хватало некоторых деталей. Однако мастер виоль восстановил.

В дальнейшем Александр успешно сочетал работу в качестве альтиста с сольными концертами на виоль д’амур, на которой, помимо старинной музыки, он с успехом исполнял и произведения современных композиторов, написанных специально для этого инструмента, в частности, сонату П.Хиндемита для фортепиано и виоль д’амур.

Мы не успели добраться до разговора о картинах, когда Лидия пригласила нас за стол, на котором было что выпить и чем закусить. Выпив по рюмке виски, мы продолжили беседу, и я узнал, что семья Ризов эмигрировала в США в 1993 году, где Александр очень быстро нашел работу по специальности. Он играл с разными известными оркестрами в Линкольн Центре, в тогдашнем Avery Fisher Hall, в знаменитом Карнеги Холл и имел возможность общаться с выдающимися дирижерами и музыкантами. Сейчас он занимается преподавательской деятельностью, Лидия тоже работает по специальности.

Поговорив об этом, мы, наконец-то, добрались до увлечения хозяина дома живописью. Заниматься этим видом искусства Александр начал очень давно, и хотя он нигде специально не учился, благодаря своему врожденному таланту стал и до сих пор остается членом Союза профессиональных художников России.

Эпиграфом к этой статье я взял высказывание Леонардо да Винчи о том, что “музыку нельзя назвать иначе, как сестрой живописи”. С этим можно легко согласиться, но если это так, то верно и обратное утверждение - живопись является сестрой музыки.

По-моему мнению, чаще всего музыкант берется за кисть и краски, чтобы выплеснуть на холст переполняющий его удивительный мир звуков, сделать его не только слышимым, но и видимым для других людей. Таким образом, для музыканта его картина - это застывшая музыкальная фраза, которая его чем-то задела, впечаталсь в душу и вырвалась наружу. Особенно это относится, на мой взгляд, к абстрактным живописным композициям музыкантов.

Музыкантов, увлекавшихся живописью, существовало и существует великое множество. Известно, что цвет и звук чисто физически имеют общую волновую природу и активно воздействуют на важнейшие органы чувств человека - зрение и слух. Недаром у некоторых людей каждый звук имеет свою цветовую окраску. Вспомним хотя бы замечательного композитора А.Н.Скрябина, который обладал врожденным чувством цвето-музыкальной синестезии, благодаря которому стал первым в мире создателем светомузыкальных произведений. Считается, что первый шаг к светомузыке он сделал отталкиваясь от музыки, в то время как со стороны живописи нечто подобное было совершено знаменитым литовским композитором и художником Микалюсом Чюрлёнисом. Он хотел соединить музыку и живопись в новый вид искусства - зрелищную музыку, где на равных сливались бы музыкальные формы и их изобразительные аналоги. Стремясь к воплощению своей идеи, он даже создал цикл картин-сонат.

Из более близких нам по времени музыкантов можно упомянуть Андрея Макаревича, который окончил Московский архитектурный институт с дипломом художника-графика и архитектора Виктора Цоя, который окончил художественно-реставрационное училище.

Для баланса назову несколько зарубежных музыкальных звёзд, отдававших дань живописи. Это Джон Леннон и Пол Маккартни из группы Beatles, гитарист группы Rolling Stones Ронни Вуд, Фрэнк Синатра, Фредди Меркьюри и Лауреат Нобелевской премии Боб Дилан. Думаю, этого перечисления достаточно. Просто этот факт является лишним подтверждением той банальной истины, что по-настоящему талантливый человек, обычно обладает разнообразными творческими способностями.

К этой славной когорте музыкантов-художников несомненно принадлежит и Александр Риз. Глядя на его картины, понимаешь, что он любит переходные времена года, когда природа является нам в некоем неустойчивом состоянии в предчувствии больших перемен - перехода от зимы к весне и от поздней осени к зиме. Незаурядная музыкальность автора наделяет его картины тонкими нюансами и оттенками, придавая им особое очарование и привлекательность.

Я уже писал раньше, что любимой темой Александра является городской пейзаж, хотя он и очень неплохой портретист и оригинален в своих красочных абстрактных полотнах. Иногда в тех случаях, когда он пишет городскую улицу с растущими на ней деревьями, он подходит к деревьям почти вплотную и тогда мы видим вмонтированные в красочное полотно кусочки коры и тонкие веточки. И это придает картине трехмерность и необыкновенную глубину, как бы помещая зрителя внутрь изображенного пейзажа.

Завершая свой очерк, хочу сказать, что каждая картина Александра Риза исполняет свою собственную мелодию, а все вместе они образуют замечательный, многоголосый, слаженный хор, где не звучит ни единой фальшивой ноты.

Расписные пианино

На днях завершилась интереснейшая художественная акция, охватившая все пять боро города Большого Яблока. На три недели в июне в местах наибольшего скопления людей, в первую очередь в парках и на площадях Нью-Йорка были размещены под открытым небом полсотни фортепиано, разрисованных и раскрашенных нашими художниками. Акция была осуществлена некоммерческой организацией “Sing for Hope”, созданной двумя оперными певицами Моникой Юнус и Камиллой Замора для того, чтобы нести искусство в массы. Звучит, может быть, несколько высокопарно, но достаточно точно отражает благородную суть и похвальную цель этой органзации.

Каждое пианино, благодаря творческой фантазии художников, приобрело уникальный и неповторимый вид. Любой желающий мог сесть за инструмент и сыграть на нем что-нибудь в меру своего умения, навыка или профессионализма. К услугам музыкантов на пюпитре каждого пианино стояла нотная тетрадь, которой тоже можно было воспользоваться.

К сожалению, акция “Sing for Hope” была, вероятно, не очень хорошо разрекламирована. Я, например, о ней узнал совершенно случайно, когда наткнулся на необычное по расцветке пианино, установленное на J.J. Byrne Playground около исторического Old Stone House в районе Park Slope, куда я приехал к друзьям.

За покрашенным в яркий оранжевый цвет пианино, по которому были разбросаны серебристые отпечатки ладоней, сидела девочка лет 12-13-ти и наигрывала пьесу Бетховена “К Элизе”. Ее школьный рюкзак лежал на асфальте рядом с музыкальным инструментом.

На передней стенке этого пианино красовалась надпись “Serve NYC”, сделанная крупными белыми буквами. Из прикрепленной рядом таблички я и узнал о проходящем в нашем городе культурном мероприятии.

Идея дизайна и раскраски этого пианино является результатом коллективных усилий членов NYC Civic Corps - организации, которая, коротко говоря, занимается привлечением и обучением волонтёров для помощи людям на всей территории Нью-Йорка.

Заглянув в Интернет, я обнаружил, что совсем недалко от того места, где я наткнулся на первое пианино, находится и второе. Оно было установлено недалеко от центрального входа в Prospect Park, почти под знаменитой бруклинской Soldiers’ and Sailors’ Arch. Я проехал и туда.

За фортепиано сидел молодой человек и увлеченно что-то наигрывал. Когда он закончил исполнение очередной вещи, я попросил его встать из-за инструмента на минутку, чтобы сделать снимок. Он с готовностью поднялся. Я сфотографировал пианино, а потом еще немного послушал молодого музыканта.

Это пианино было расписано Элисон Фрэйзер Диас - графическим дизайнером и разработчиком шрифтов. Она любит придумывать и делать что-нибудь новое каждый день, обожает каллиграфию и яркие краски. Её пианино бросается в глаза колоритным многоцветьем и выведенным на его переденей стенке словом Joy. Автор росписи говорит, что яркая раскраска должна подарить чувство радости жителям этого района и напомнить им обо всем хорошем в мире, особенно в трудные времена. “Я надеюсь, - заключает она, - что это пианино принесет счастье людям, которые больше всего в нем нуждаются”.

К третьему пианино я поехал специально. Когда-то я очень любил гулять в уютном, вытянувшемся вдоль океанского побережья Shore Road Park. Я вывозил туда жену и детей в непростые первые годы после эмиграции, когда поехать дальше этого парка мы не имели возможности. Там ничто не мешало расслабиться и отдохнуть душой. Я давно не был в этом чудесном месте и собрался туда, намереваясь убить сразу двух зайцев: погулять по парку и посмотреть на установленное там пианино.

Оно обнаружилось на уютной площадке, окруженной со всех сторон высокими деревьями с раскидистыми кронами. В этот раз за пианино никто не сидел. Я сфотографировал его со всех сторон, а потом сел за инструмент. Когда-то я учился в музыкальной школе по классу скрипки, потом брал частные уроки игры на аккордеоне, сам научился играть на гармошке-хромке и на саксофоне, на котором играл в студенческом оркестре в годы учебы в институте. Ну, и мог кое-что сыграть и на пианино. После эмиграции в Америку, которая случилась 23 года назад, мне было не до игры на музыкальных инструментах, да их у меня и не было - ни скрипки, ни саксофона, ни тем более пианино, не говоря уже о такой экзотике здесь, как хромка.

Так вот, уселся я за инструмент и с тяжелым огорчением понял, что играть разучился. С трудом вспомнил простенькую мелодию из оперетты И.Штрауса “Цыганский барон” и больше решил не мучить ни себя, ни пианино. К счастью, мои экзерсисы никто не слышал, так как людей в то жаркое послеполуденное время в парке не было видно. Банальный вывод для меня был ясен: практика - это великая вещь.

Одно могу все же отметить, что инструмент звучал вполне прилично для улицы и не был расстроен. Этого я, наверное, никогда не разучусь определять.

Пианино, установленное в этом парке, расписала Диана Яворовская, назвав результат своей работы “Капли дождя в Нью-Йорке”. И действительно, на стенках этого музыкального инструмента легко можно различить стилизованные водяные капли. Диана, подписывающая свои карикатуры и красочные абстрактные полотна, псевдонимом Daika, родом из Киева, и этот город оказал большое влияние на ее художественное мировосприятие своим ярким обликом и великолепной архитектурой.

Покинув площадку с пианино, я отправился гулять по тенистым дорожкам парка. Всё то время, пока я там ходил, меня не покидала мысль, что нечто подобное разрисованным музыкальным инструментам я уже видел. И я вспомнил. Это был арт-проект “Парад коров”, который триумфально прошел по всему миру в начале двухтысячных годов. Не остался в стороне и наш город. Я думаю, многие помнят причудливо расписанные скульптуры этих домашних животных в натуральную величину, которых можно было встретить в самых неожиданных местах Нью-Йорка.

Идея украсить улицы города, сделанными из фибергласа скульптурами пестро и ярко раскрашенных коров родилась в швейцарском Цюрихе. Вид этих спокойных и миролюбивых домашних животных, веками служивших человечеству кормилицами, вызывал у людей добрые чувства. Фибергласовые коровы стали “размножаться” с невероятной скоростью и быстро обжили практически все крупные города в Европе, Северной и Южной Америке, Азии, Африке и Австралии. Расписывать коров обычно приглашали местных художников, но в этой акции приняли участие и люди с мировыми именами. После того, как корова покрасовалась в центре какой-нибудь столицы, ее продавали на аукционе, а вырученные деньги направляли на различные благотворительные цели.

Я хорошо помню смешную корову, которую видел на первом этаже торгового центра, расположенного на семнадцатом пирсе в Манхэттене. Я даже ее тогда сфотографировал. Однако все попытки найти этот снимок в моем архиве не привели ни к чему. Зато я обнаружил корову, о которой совершенно забыл. Я сфотографировал ее в замечательном по архитектуре Музее современного искусства в Нитерое - городе-спутнике Рио-де-Жанейро. Я назвал этот снимок “Передовая доярка”, в роли которой выступила моя жена.

Кстати говоря, “Парад коров” породил еще и большую сувенирную продукцию. Миниатюрные керамические копии коров стали ходовым товаром и даже предметами коллекционирования. Одну такую статуэтку коровы, расписанную в духе создателя собственного направления в абстрактном искусстве, знаменитого нидерландского художника Пита Мондриана, мы купили в Нидерландах на рынке города Дельфта. Оригинальная скульптура этой коровы, созданная Джоном Истмэном, стояла в двухтысячном году на одной из улиц Нью-Йорка.

Любой случайный взгляд на эту фигурку всегда напоминает мне тот рынок в Дельфте, где перед покупкой коровы, мы отведали замечательную малосольную селедку, которую запивали местным пивом.

Однако, пора вернуться от воспоминаний к нашим расписным пианино. По замыслу после окончания выставки они будут перевезены и переданы общественным школам Нью-Йорка, чтобы обогатить культурную жизнь учащихся.

В заключение не могу не сказать о том, что ни одно пианино, насколько мне известно, не было повреждено или как-то испорчено. Это делает честь жителям нашего города.

Удивительный вернисаж

В позапрошлую субботу, 9 июня в Carmine Carro Community Center в районе Marine Park, прошла ежегодная 14-я презентация работ детей, обучающихся в художественной Irart Studio. В этой групповой выставке приняли участие около пятидесяти юных художников в возрасте от четырех до четырнадцати лет, представивших на суд зрителей свои лучшие произведения. Я не пересчитывал картины, в пестрый, многоцветный мир которых буквально погружался каждый, кто пришел на этот замечательный вернисаж. На вскидку их там было не менее четырех сотен. Картины были развешаны в два-три ряда вдоль всей круглой стены просторной и светлой ротонды Центра. Их жанровое разнообразие было удивительным. Здесь можно было увидеть бытовые сценки, пейзажи, портреты, анималистику, натюрморты, абстракции и просто художественные фантазии юных авторов. Практически все работы были выполнены темперой на больших листах бумаги размерами 18 на 24 инча (примерно 46 на 61 см) и помещены в рамы под стеклом. Среди выставленных картин было немало очень талантливых произведений.
Большое помещение ротонды было заполнено юными художниками, их родителями, бабушками, дедушками и многочисленными гостями. Перед началом презентации все желающие имели возможность и время обойти и рассмотреть представленные на выставке работы.

Обычно принято говорить, что художник не рисует, а пишет картину. Но вряд ли так можно сказать про картины четырех-пятилетних детей. Они свои картины нарисовали, наверняка получая удовольствие от того, что они делают, судя по результатам их труда. Отличным подтверждением этому может служить яркая, многоцветная “Бабочка” четырехлетней Ани Рубин.

Но вот про некоторые работы подростков из старшей группы несомненно следует говорить в ином ключе: они действительно написаны. Причем чаще всего вполне уверенной рукой.
Учитывая число участников и количество выставленных работ, представляется совершенно невозможным упомянуть о каждом авторе и каждой картине. Общее же впечатление от этого удивительного вернисажа создается совершенно определенное - в первую очередь это радость жизни, открытие ее многообразных проявлений, а также познавание окружающего мира и своего места в нем.
Поговорить с авторами, которые меня больше всего интересовали, я не смог, так как они были чрезвычайно непоседливы, бегали и прыгали, а не ходили, гонялись друг за другом и почти ни минуты не стояли на месте. Вокруг было весело и шумно. Поймать юное дарование, рассматривающее собственное произведение, мне удалось всего пару раз. Приходилось просто диву даваться, как они умудрились высидеть то время, которое требовалось, чтобы нарисовать картину. Наверное, только любовь к этому виду творчества. Ну, и умение педагога и художника Ирины Завьяловой, которая руководит студией.
Она и открыла презентацию, кратко рассказав историю студии и поделившись успехами студийцев, которым преподаются не только основы художественного творчества, но и рассказывается об истории искусства, начиная с античных времен.
А теперь я хочу упомянуть о тех картинах, которые понравились мне больше всего. Должен при этом заметить, что их авторы наверняка присутствовали в зале, но разыскать их среди полусотни детей и еще большего количества родителей, бабушек и дедушек у меня не было никакой возможности. Следует упомянуть также и о том, что, к сожалению, фотографировать картины было достаточно сложно из-за того, что свет, идущий из многочисленных окон, расположенных по кругу ротонды, создавал блики на стеклах картин, из-за чего выбрать точку для съемки, чтобы от них избавиться, было чрезвычайно затруднительно.
Начну с замечательной бытовой сценки “Поездка на Арубу” восьмилетней Николь Фрадкин. Она удивительно точно смогла передать праздничную атмосферу отдыха на берегу моря: лодка, качающаяся на волнах с белыми гребешками, веселое застолье на веранде, изобилие фруктов и солнца. Композиционно эта многофигурная работа выстроена очень хорошо, учитывая возраст художника. Молодец, Николь, иначе не скажешь.

Очень хорош морской пейзаж “Sheepshead Bay Marina”, исполненный 14-летней Джессикой Синчук в сдержанных серо-синих тонах. Не могу утверждать точно, но у меня сложилось впечатление, что эта картина написана на пленэре, где-то на пристани, вероятней всего на канале в районе Шипсхэд Бэй. Отличная работа.

Трогательно выглядит картина восьмилетней Алисы Барташовой под названием “Мама и папа”. О портретном сходстве я судить не могу, потому что Алиса была на выставке с бабушкой Но этот двойной портрет родителей девочки несомненно свидетельствует о её к ним любви. Я сфотографировал автора этой замечательной картины с разрешения ее бабушки.

В этом же ряду находится и картина семилетнего Аарона Рубина “Тюльпаны в стеклянной вазе”. По-моему, он очень неплохо справился с довольно трудной задачей изображения в прозрачной воде цветочных стеблей. Ну, а сами пестрые и яркие цветы очень хороши.

Я уже упоминал о том, что подавляющее большинство работ выполнено темперой, но есть и исключения. Например, очень симпатичный натюрморт под названием “Гитара чаранго и фрукты” написанный тринадцатилетним Владом Лютгольцем в бежево-коричневых тонах пастелью и углем.

Хочу упомянуть еще об очень симпатичной картине девятилетней Софии Илионской, где она играет на своей скрипке, и работе, выполненной на достаточно высоком уровне 14-летней Кетевани Думбазде.
Несомненно и все другие произведения, представленные на этой экспозиции, заслуживают зрительского внимания, вызывают интерес разнообразием сюжетов и хорошим исполнением задуманного. Я не сомневаюсь, что где-то в толпе юных художников, бегавших по залу перед началом презентации, есть несколько будущих знаменитостей, замечательных живописцев, дизайнеров или архитекторов.
В заключение могу сказать, что этот удивительный и прекрасный вернисаж свидетельствует о талантливости, трудолюбии и любви к искусству у наших замечательных детей и внуков.
Выставка продлится до 3-го июля.

Русалки на Брайтон-Бич

Я не знаю сколько раз проезжал под виадуком, перекинутым над Ocean Parkway вдоль Brighton Beach Avenue. Великое множество. Объяснение простое: с одной его стороны жил я, а с другой - моя сестра на Surf Avenue. Проезжая под этим сооружением в ту или иную сторону, я успевал лишь мельком увидеть по краям его северного или южного фасадов большие, рельефные, прямоугольные панно, но никогда там не останавливался и их не рассматривал. Гораздо лучше запомнились мне рельефные изображения русалок и бога морей Нептуна, возлежащих в обрамленных ярким синим цветом треугольниках над арочными проёмами виадука, по которому сверху ходят поезда сабвея линии Q. Причем этих героев старинных преданий и мифов я имел возможность рассмотреть достаточно хорошо, потому что перед виадуком частенько приходилось стоять на светофоре. Нептун там изображен со своим непременным атрибутом трезубцем, а головы русалок увенчаны коронами. И если к изображению Нептуна у меня никогда не было никаких претензий, то вид русалок, даже и в коронах, меня каждый раз разочаровывал. В моем воображении под влиянием прочитанных сказок и легенд, русалки рисовались молодыми, миловидными, очень привлекательными созданиями, а не избыточно упитанными, пышнотелыми, не очень молодыми и грудастыми толстухами, каковыми они представали пред моим взором с рельефов на виадуке. Я нередко задумывался над вопросом, где же мог увидеть скульптор прототипы своих русалок? Неужели на бордвоке? Но всегда отгонял от себя эту крамольную мысль. Наверняка в другом месте.

Совсем недавно, проезжая по изведанному маршруту, я вдруг, сам не знаю почему, решил запарковать машину и подойти поближе к внушительных размеров рельефам, чтобы наконец рассмотреть, что же там изображено. Их там четыре, вернее две пары, так как они дублируют друг друга, будучи размещенными по краям северной и южной сторон виадука. К некоторому своему удивлению я обнаружил, что панно, смонтированные из терракотовых квадратов (именно из этого материала, как мне тогда показалось, они были сделаны) довольно интересны и в первую очередь тем, что на них изображены обитатели Брайтон-Бич и сценки на бордвоке, пляже и в соседнем парке развлечений. Имя же автора этой работы, несомненно украсившей обычную транспортную развязку, я нигде обнаружить не смог.

Вернувшись домой, зашел на Интернет и узнал, что панно были смонтированы совсем недавно в 2009 году. Я же думал, что они гораздо старше. Однако, фактически это именно так, потому что работа над ними была завершена без малого четверть века назад, в 1994 году, но они пролежали на складе 15 лет из-за того, что сам виадук требовал ремонта перед тем, как на его стены навешают массивные и тяжелые панели. Автором этих рельефов оказалась скульптор Дебора Мастерс, создавшая их из бетона, а затем они были покрашены под цвет терракоты.

Получив в 1992 года от городского транспортного управления предложение украсить изнутри станцию сабвея Ocean Parkway/Brighton Beach Avenue, она обратила внимание на сам виадук, над которым станция находится. Снаружи он в 1915 году был украшен по предложению знаменитого американского ландшафтного архитектора Фредерика Олмстеда, одного из создателей Центрального парка на Манхэттене, скромными полосками в виде лент, выложенными из разноцветных кафельных плиток. Между этими полосами были большие, ничем незанятые, свободные пространства. И Д.Мастерс предложила заполнить их рельефными панно.

Предложение было принято, и Дебора начала готовиться к работе. Она долго ходила с фотоаппаратом и блокнотом по бордвоку, пляжу и соседнему парку развлечений, делая снимки, фиксируя интересные сценки и зарисовывая обитателей и гостей этого района Бруклина. Она выслушивала истории и легенды Кони Айленда, встречалась с оригиналами из Side Show, поедающими стекло и вбивавшими гвозди себе в нос, говорила с участниками парада русалок.

Результаты впечатлений от встреч с самыми разными людьми, наблюдений, фотографий и набросков в блокноте послужили композиционной основой для создания двух больших рельефных панно, отражающих разные стороны местной жизни. И теперь мы можем увидеть на одном из них загорающих на пляже мужчин и женщин с детьми, строящими замок из песка, продавщицу лемонада и даже затесавшуюся в скопление полуобнаженных тел русалку, а также наших бабулек, сидящих на скамеечке на бордвоке и обсуждающих разномастную пляжную публику. А на другом перед нами предстают участники парада с флагом и любители прокатнуться вверх ногами на Циклоне в парке развлечений.

Все фигуры на панно далеки от классических пропорций древнегреческих скульптур, они вылеплены грубо, с налетом примитива и наива, но обладают своеобразной выразительностью, динамичностью и экспрессией, что превращает произведение Деборы Мастерс в слепок застывшей на мгновение бурной жизни столь близкого и дорогого нам южного Бруклина.
Рельефы Деборы Мастерс стали постоянной и неотъемлемой частью виадука, который иногда называют “Воротами в Кони-Айленд”.

Но у нас в Нью-Йорке практически всегда есть скульптурные произведения, которые появляются в разных местах города в качестве временных экспонатов. Об одном из них я хочу сейчас рассказать. Это “Башня из розовых кристаллов” известного во всем мире стеклянных дел мастера Дейла Чихули.

Привлекая всеобщее внимание своим нестандартным и оригинальным видом, меня лично “Башня” зацепила еще и тем, что при первом взгляде на эту скульптурную композицию, я подумал, что уже видел ее, но в совершенно другом месте на противоположном краю Соединенных Штатов.

Придя домой, я порылся в своих старых фотографиях и действительно нашел эту стеклянную башню, которая стояла в “Chihuli Garden and Glass”. Оказалось, что она дает гастроли в разных городах нашей страны.

Студия Дэйла Чихули, где создаются уникальные произведения из стекла, находится в Сиэтле. Там же у основания городской телебашни Space Needle расположена одна из главных достопримечательностей города “Chihuli Garden and Glass”. Я был в этом саду, который оставил неизгладимое впечатление своими восхитительными и поразительными стеклянными чудесами, созданными неиссякаемой творческой фантазией замечательного скульптора Дейла Чихули.

“Rose Crystal Tower” установлена в зеленом треугольнике, расположенном рядом с Union Square в Манхэттене. Башня высотою почти в девять с половиной метров скомпанована из отдельных, похожих на розовое стекло, фрагментов, отлитых из Polyvitro - материала изобретенного в его студии. Мне трудно с чем-то ее сравнить, хотя отдаленно она похожа на громадный початок кукурузы, поставленный на попа. При облачном небе и переменчивом освещении отдельные части скульптуры выглядят сделанными из розовых кристаллов разных оттенков.

Дейл Чихули родился в 1941 году в маленьком городке Такома, расположенном в штате Вашингтон. Стал дизайнером, окончив университет в родном штате. Увлекшись стеклом, он продолжил обучение в университете штата Висконсин в студии основоположника программы по работе с горячим стеклом Харви Литтлтона, где получил степень мастера скульптуры. После этого Дэйл много ездил по свету, встречался с выдающимися скульпторами по стеклу, обучался искусству стеклодува в Венеции на знаменитом острове Мурано. В 1971 году он вернулся в свой родной штат и окончательно там поселился. Теперь произведения этого выдающегося скульптора имеются во всех крупнейших музеях мира.

Странно звучащая фамилия Чихули произносилась когда-то как Шаули. Его предки жили где-то в Австро-Венгрии, откуда эмигрировали в США, где их еврейская фамилия трансформировалась в Чихули.

Кстати, в 1962-63 годах он жил и работал в куббуце Лахав в Израиле, а в 1999 году создал грандиозную экспозицию из стекла «Chihuly in the Light of Jerusalem» в музее «Башня Давида» в Иерусалиме.

“Rose Crystal Tower” Дейла Чихули будет стоять в треугольнике около “Union Square” до октября нынешнего года. После этого скульптуру уберут. А рельефные панно Деборы Мастерс с русалками и Нептуном никуда не денутся и не уплывут с облюбованного места и должны радовать нас гораздо дольше. Однако, это может случиться только при соответствующем уходе за ними. Они украшают фасады виадука всего лишь девять лет, но следы влияния на них погодных условий уже достаточно заметны. Они проявляются хотя бы в том, что краска под терракоту кое-где смылась. Я очень надеюсь, что хозяин панелей Metropolitan Transportation Authority найдет необходимые, думаю, весьма небольшие, средства для поддержания этого памятника в надлежащем виде.