Ножи, штыки и утиные лапки

Мы познакомились на флимаркете. День был солнечный, но холодный и ветреный. Я медленно шел вдоль рядов торговцев, когда увидел мужчину, перебирающего пачку старых американских почтовых окрыток, которую он достал из большой коробки. Я остановился рядом и стал ждать своей очереди, так как тоже хотел их посмотреть. Стоять на месте было холоднее, чем ходить. И тут мужчина попросил у продавца разрешения забрать всю коробку в свою машину, чтобы пересмотреть открытки там. Тот оказался его знакомым и согласился, а потенциальный покупатель неожиданно пригласил меня в свою машину. Довольно неординарный поступок. Я, конечно, согласился. Сидя в тепле, было гораздо сподручнее перебирать открытки, чем перекладывать их негнувшимися от холода пальцами. Моя рука была второй и то, что было просмотрено моим соседом, попадало ко мне. Открыток было много, мы начали обмениваться мнениями и так слово за слово разговорились. Мой собеседник оказался очень эрудированным человеком, некоторые наши интересы совпадали. В общем мы понравились друг другу, познакомились, и мой новый визави пригласил меня к себе домой, чтобы показать кое-что из своих коллекций.

Оказалось, что одним из главных его увлечений было собирание различных образцов холодного оружия.

Про себя могу сообщить, что в свое время я был обладателем нескольких подобных вещей, если можно их так назвать. Дело в том, что у моего отца в карманах пиджака всегда была записная книжка, простой канцелярский карандаш его любимой марки “Орион” с металлическим наконечником и перочинный ножичек, чтобы этот карандаш подтачивать. Авторучки он не любил, потому что тогда они были чернильными и нередко текли, пачкая одежду. Граненые карандаши “Орион” с характерной полосатой раскраской я очень хорошо помню.

Соответственно и у меня где-то с третьего-четвертого класса школы в карманах имелся точно такой же набор предметов. Свой ножичек я в основном использовал не для того, чтобы точить карандаши, а для игры в ножички, которая была очень популярна среди мальчишек в послевоенные годы. Свои ножички я периодически терял, но последний, подаренный мне папой в 1960 году, когда я уже был студентом, у меня сохранился до сих пор. Я привез его с собой. В нем были два лезвия, штопор, шило, консерный нож и ключ для откупоривания бутылок с верхушкой в виде плоской отвертки.

Другого холодного оружия у меня никогда не было, хотя у местной шпаны я видел финки с красивыми наборными ручками из цветного оргстекла, которые подпольно изготовлялись умельцами в местах заключения или являлись левой продукцией некоторых мастеров, трудившихся в механических цехах заводов и фабрик.

Коллекция моего нового знакомого И.С., как он попросил называть себя в этой статье, меня действительно впечатлила. Кстати, когда он произнес свои инициалы, я сразу вспомнил про пассажирский паровоз серии ИС - Иосиф Сталин, который с раннего детства видел множество раз, так как мы жили около железнодорожного переезда. Однако к “отцу народов” И.С. не имеет никакого отношения, потому что тому народу, к которому относится мой новый знакомый, да и я тоже, он не был даже отчимом.

Стены в прихожей и зале его квартиры были вплошь увешаны разнообразными и довольно интересными картинами, а вот стены его кабинета украшали многочисленные образцы холодного оружия, начиная от небольших клинков, кортиков, штыков и ножей, и кончая тяжелыми саблями и длинными шпагами. Про каждую из этих вещей их владелец мог рассказать мне что-либо интересное. И.С. не просто собиратель, он еще и знаток холодного оружия, хорошо осведомленный о том, где и как появился тот или иной его вид, где и как применялся, каким целям служил. Ибо оружие может быть боевым, парадным, спортивным, охотничьим, а также и криминальным.

Каждый клинок в коллекции И.С. смазан специальным, предназначенным именно для этой цели, маслом, предохраняющим от окисления и ржавчины. Кстати, он еще и отличный реставратор, способный даже убитую вещь довести практически до музейного состояния. В общем, человек он разносторонний, увлеченный и влюбленный в свои коллекции. Будучи достаточно успешным бизнесменом, И.С. большую часть своего свободного времени посвящает изучению и реставрации своих приобретений.

Я не стану здесь рассказывать о каждой вещи, которую увидел, потому что это займет слишком много времени и может оказаться не очень интересным для некоторых моих читателей. Упомяну лишь те, которые мне больше всего понравились или чем-то удивили.

Понравились мне ножи из кости. Раньше в моем представлении подобные изделия прочно ассоциировались с разрезанием бумаги и вскрытием почтовых конвертов. Но оказалось, что они годятся и для совершенно других дел. Как, например, индейский костяной нож, в котором ручка сделана из челюсти койота, а лезвие из бизоньего ребра.

Но еще больше мне понравились старинные костяные ножи из Непала и Гоконга, вложенные в костяные же ножны, украшенные красивой, орнаментальной резьбой. Да и лезвия у этих ножей оказались гораздо более массивными и прочными по сравнению с индейским. Возраст среднего, самого длинного ножа на фотографии, около полутора сотен лет, а два другие помоложе - они были сделаны в начале прошлого века.

Очень интересной оказалась история старого французского четырехгранного штыка от винтовки конца XIX-го начала XX-го веков. Края колотой раны, нанесенной таким, граненым штыком, после его извлечения, как бы схлопываются, что приводит к развитию обширных внутренних гематом, так как кровь не имеет возможности вытекать наружу. Такие скопления крови сдавливают соседние органы, затрудняя из функционироваине и легко инфицируются. И это резко ухудшает состояние раненого, уменьшая его шансы на выживание и выздоровление.

Еще хуже граненых являются плоские, ножевидные штыки с так называемыми шоковыми, похожими на пилу, зубьями на обухе. После удара таким штыком остаются глубокие, незаживающие, рваные раны. Об использовании этого оружия и отношении к нему солдат, хорошо написано в известном романе Эриха Марии Ремарка “На Западном фронте без перемен”. Рассказывая о буднях простых солдат во время Первой мировой войны он писал: “Штыки мы осматриваем сами. Дело в том, что у некоторых штыков на спинке лезвия есть зубья, как у пилы. Если кто-нибудь из наших попадется на той стороне с такой штуковиной, ему не миновать расправы. На соседнем участке были обнаружены трупы наших солдат, которых недосчитались после боя; им отрезали этой пилой уши и выкололи глаза. Затем им набили опилками рот и нос, так что они задохнулись. У некоторых новобранцев есть еще штыки этого образца; эти штыки мы у них отбираем и достаем для них другие”. То же самое происходило и с другой стороны. Люди стремились к некоторой гуманизации ужасных событий, в центре которых они оказались. К сожалению, с тех пор человечество научилось еще “качественнее” и надежней убивать себе подобных.

Такие мысли теснились у меня в голове, пока я рассматривал коллекцию И.С. Громадная польза ее состоит именно в том, что глядя на эти орудия войны, начинаешь думать о мире. Нельзя также забывать и того обстоятельства, что многие эти вещи являются не только историческими артефактами, но и подлинными произведениями искусства: гравировки, резьбы, сталелитейного дела, ковки и много другого.

Есть у И.С. и очень неплохая подборка старинного огнестельного оружия. Удивила меня бескурковая английская трость-пистолет XVIII-го века, со спрятанной в рукоятке спусковой кнопкой, которую перед выстрелом надо взвести, что делается простым вытягиванием ее из рукоятки. А сама палка трости является замаскированным стволом.

Если повернуть расположенное под ручкой кольцо и слегка растянуть трость, то обнажится патронник, в который заранее вставлялся патрон, начиненный порохом, дробью или пулей. Порох от дроби либо пули отделялся пыжом, а специальная прокладка предупреждала высыпание или выкатывание поражающих элементов из патрона.

Со снаряженной таким образом тростью ее владелец отправлялся по своим шпионским или иным делам. При выстреле “палка” трости, а фактически ствол, укладывался на поднятую и согнутую в локте руку, чтобы произвести прицельный выстрел. Естественно, с близкого расстояния.

Сильное впечатление произвел на меня совершенно необычный для современного глаза старинный четырехствольный турецкий пистолет, так называемая “утиная лапка”. Свое название он получил потому, что его четыре ствола расположены веером в одной плоскости, и действительно напоминают утиную лапку.

Это оружие ближнего боя заряжалось со стороны стволов, в каждый из которых засыпался порох и закатывалась круглая пуля, похожая на маленькое пушечное ядро. Выстрел производился залпом одновременно из всех четырех стволов.
Первые такие многозарядные пистолеты появились еще в XVII веке. О меткости стрельбы из “утиных лапок” говорить не приходилось, но и другое оружие тех времен не отличалось этим качеством. Зато большим достоинстовом многоствольных пистолетов являлось то, что они были страшным оружием против любой толпы. Хоть одна пуля в кого-нибудь да попадала, причем кого она зацепит было неизвестно никому, в том числе и самому стрелку.
Именно такие пистолеты пользовались большой популярностью у пиратов при абордажном бое и у морских офицеров, когда нужно было утихомирить назревающий на корабле бунт.
Но стрелять можно не только из пистолета, револьвера или винтовки, но и из духового ружья. Такое японское ружьё вековой давности тоже есть у И.С. Внешне оно выглядит очень красивым, так как сделано из резной кости. О том, какими великолепными косторезами являются японские мастера, говорить не приходится. Вспоминим хотя бы чудесные японские нэцкэ. К стволу ружья крепится маленький костяной же резной колчан, в котором хранятся миниатюрные стрелы-иглы. Ружьё выглядит привлекательно и мило, сразу и не догадаешься, что это такое. Однако смазанная каким-нибудь ядом незаметная стрелка, выстреленная из этого ружья, может причинить серьезный вред здоровью, вплоть до смертельного исхода.

Вобщем коллекция оружия И.С., является замечательным собранием предметов старины, отражающих одну из важнейших сторон человеческой деятельности.
В заключение, возвращаясь к теме режущего и колющего оружия, я хочу привести одно двустишие, сочиненное мною когда-то очень давно в период расцвета моей хирургической деятельности, но которое очень подходит к теме сегодняшней статьи:

В товарищи к скальпелю просится штык:
“Ведь в сердце я тоже однажды проник!”

Всем известно, что скальпель является определенной разновидностью ножа. Но предназначен он для того, чтобы спасать жизнь людям, а не убивать их. Есть еще кухонные и столовые ножи, без которых тоже никуда. Но вряд ли кто их коллекционирует, хотя вообще-то люди собирают всё, даже самые неожиданные вещи. А вообще-то есть у меня желание, чтобы все виды оружия остались у людей только в коллекциях. Но, думаю, желание это несбыточно пока существует род человеческий. Вот такой я пессимист.