Обломки цивилизации

Четверг, Январь 26, 2017

Я часто наведываюсь в Ценральную бруклинскую библиотеку. И при этом почти никогда не упускаю случая заглянуть в Проспект парк, который по моему мнению почти ни в чем не уступает Центральному парку в Манхэттене. Тем более, что оба они были спроектированы одними и теми же знаменитыми американскими ландшафтными архитекторами Фредериком Олмстедом и Калвертом Воксом.

Вот так и получилось, что в один из теплых солнечных октябрьских дней прошлого года я увидел посреди небольшой зеленой поляны недалеко от главного входа в парк некую монументальную конструкцию из металлических двутавровых балок.

Подойдя ближе, я узнал из установленной рядом таблички, что предо мною стоит сотворенная Кэрол Эйснер (Carole Eisner) скульптура “Dancer”. Перевод этого слова многообразен. Это может быть танцор, танцовщица или просто плясунья. Так как пол возвышающегося над поляной примерно на пять с лишним метров “дэнсера” установить было совершенно невозможно, я для себя решил, что на поляне застыла в экстравагантном па “Плясунья”. Обойдя “Плясунью” несколько раз подряд, я так и не смог разгдать, каким же танцем она так увлеклась, что ей пришлось завиться ужом.

Сфотографировав загадочную скульптуру с разных сторон, я отправился в библиотеку мысленно перебирая танцы от самбы, ламбады, рок-н-ролла, гопака и барыни до тверкинга, но ничего не подходило.

Размышляя таким образом, я пришел к выводу, что увиденной мною “Плясунье” с таким же успехом могло бы быть присвоено название “Умирающий лебедь” или, напротив, “Скачущая лягушка”. Хотя, конечно, “Скачущая лягушка” не звучит, а “Dancer” заставляет выискивать в спиралях сооружения нечто гуманоидное.

И тут мне вспомнился один феномен из детской психологии, связанный с рисованием. Маленький ребенок чиркает по бумаге карандашом, рисуя беспорядочные линии, потом останавливается и смотрит, что получилось. И неожиданно обнаруживает схожесть своих каракулей с самолетом. После этого малыш радостно бежит к маме и сообщает ей, что нарисовал самолет. Точно так же и здесь. Мне кажется, что сначала гнут металлические швеллеры, двутавры и брусы, а потом приглядевшись к тому, что же из этого вышло, обнаруживают “Плясунью” или что-нибудь еще. Лучше всего дать своему творению какое-нибудь вообще непонятное название. Пусть потом зритель даст волю своей фантазии, почешет, как говорится, “репу”, поломает голову над тем, что же он видит перед собой. В общем главное - это озадачить.

Что же касается “Плясуньи”, то вскоре я о ней напрочь забыл. Однако буквально на днях я снова оказался в парке, но зашел туда совсем с другой стороны и обнаружил там на берегу озера еще одну, почти трехметровой высоты, созданную Кэрол Эйснер, скульптуру из двутавровых стальных балок. Сооружение называется “Valentine II”. Эта “Валентинка” показалась мне похожей на атрракцион “Американские горки” в миниатюре, хотя кататься по ним было бы очень опасно, так как в некоторых местах между балками были разрывы.

Там же я узнал, заглянув в Интернет на своем телефоне, что в парке есть еще пара подобных скульптур Кэрол, но они размещены в разных его концах, и я не стал их разыскивать.

Кэрол Эйснер работает, как она сама выражается, “с обломками цивилизации”, используя для своих монументальных скультур различный металлолом, остающийся после сноса старых зданий или отслуживших свой век мостов. Она дает новую жизнь ржавым стальным балкам, скручивая и сваривая их друг с другом. В итоге появляются абстрактные произведения причудливых форм.
Родилась Кэрол в Бронксе, получила степень бакалавра искусств в Сиракузском университете и считает себя коренной жительницей Нью-Йорка, хотя ее студия находится в городке Вестон в Коннектикуте.

Осмотрев второе громоздкое призведение Кэрол Эйснер, я вспомнил, что подобные изделия из обломков металлоконструкций попадались мне на глаза и ранее.

Впервые очень похожие сооружения я увидел совершенно случайно 13 лет назад на Парк Авеню в Манхэттене. На разделительной полосе этой шикарной улицы между 52-й и 54-й улицами возлежали гигантские мотки толстенного, покрытого оранжево-коричневой ржавчиной стального бруса. Помню, они произвели на меня сильное впечатление, хотя сама идея была довольно-таки незамысловатой. Закрученные неравномерной спиралью три массивных железяки не выражали ничего кроме самих себя. Если бы они не были аккуратно выложены точно по центру разделительной полосы, я бы подумал, что это куски металлолома, которые выпали из кузова громадного грузовика, когда их перевозили на переплавку. Но нет. Это было произведение известного французского скульптора-концептуалиста Бернара Вене (Bernar Venet), которое он назвал “Три незавершенные линии” (”Three Indeterminate Lines”). Не знаю, удалось ли автору завершить эти линии, приварив их к чему-то еще большему и массивному, или он продлил их в бесконечность так и оставив незавершенными.

Во второй раз на нечто подобное я наткнулся через пять лет после встречи с незавершенными линиями. Это случилось на симпатичной площади Дага Хаммаршельда (Dag Hammarskjold Plaza), расположенной в Манхэттене неподалеку от прямоугольной коробки высотного здания штаб-квартиры Организации Объединенных Наций. По сути - это парк, одним краем упирающийся во Вторую авеню. И вот именно там, на небольшой площадке, располагалась абстрактная композиция, которую ее автор, известный французский скульптор Жан-Пьер Ривес (Jean-Pierre Rives), назвал “Ленты Памяти” (”Ribbons of Memory”). Ленты были изготовлены из фактически таких же двутавровых балок, над которыми поработала наша нью-йоркская соотечественница Кэрол Эйснер.

Почему Жан-Пьера и Кэрол привлек именно этот прочный строительный материал, обладающий максимальным сопротивлением на прогиб и повышенной устойчивостью к деформациям, я не знаю. Возможно, это объясняется их невероятным упрямством и желанием доказать самим себе и окружающим, что он могут согнуть в бараний рог, что и кого угодно. Мне же “Ленты памяти” Ж.-П.Риваса напомнили деревянную стружку, которая выползает из рубанка, когда им строгают сосновую доску. Я видел это в деревенском доме у своего дяди. Вот мне и подумалось: может отец Жан-Пьера был столяром, и в детстве мальчишка играл со стружками в мастерской отца. Отсюда и “Ленты памяти”, как отражение детских воспоминаний. Но это лишь мои догадки, подтвердить которые я ничем не могу. Сам же скульптор, по трезвому размышлению, поступил более пафосно, посвятив свои “стружки” памяти Мартина Лютера Кинга.

К тому времени я уже знал, что излюбленные современными скульпторами двутавровые балки и швеллеры вовсе не обязательно завязывать в узел. Можно просто компоновать из прямых отрезков этих строительных материалов различные причудливые сварные конструкции, украшая их многообразной формы металлическими пластинами, которые поддаются сгибанию и корёжению гораздо легче укрепленных жесткими ребрами железяк.

В этом деле преуспел наш американский скульптор итальянского происхождения Марк Ди Суверо (Mark di Suvero), выставку абстрактно-экспрессионистских произведений которого десяток с лишним лет назад я видел в Мэдисон Сквер Парке. Крепче всего мне засела в память скульптура которую автор назвал “Beyond”, что можно перевести, как «За пределами…» или даже как “Загробная жизнь”. И действительно, это было какое-то огромное, высотой более семи метров при чуть меньшей длине и ширине, создание, явно пробравшееся к нам из потустороннего мира. Пока этот динозавр пробивался к нам сквозь толщу миллионолетий, от него остался голый скелет, украшенный хвостом в виде Архимедова винта или шнекового вала от великаньей мясорубки. Этот гигант был частью временной выставки. Потом его убрали.

А вот скульптура “Joy of Life”, высотою более 21-го метра и похожая на два тетраэдра, поставленных друг на друга, того же скульптора была установлена в середине 2006 года в финансовом дистрикте нижнего Манхэттена в качестве постоянного украшения нашего города. И я говорю это без всякого юмора или насмешки, ибо произведения такого рода выглядят необычно из-за своих размеров и причудливых форм, подчеркивая масштабы Нью-Йорка, где человек иногда ощущает себя муравьем, который, однако, способен на грандиозные дела.

А скульптуры Кэрол Эйснер будут озадачивать, а может и радовать, посетителей парка вплоть до мая нынешнего года. Так что у каждого, кто пожелает их увидеть, есть еще достаточно времени. Вероятнее всего они наведут этих людей на какие-нибудь другие мысли. Искусство ведь должно будоражить и заставлять задуматься.

Комментариев (1)