Три большие разницы

В последнюю субботу июля в галерее библиотеки Кингс Бэй, расположенной по адресу 3650 Nostrand Avenue, состоялась презентация выствки работ трех художников – Кирилла Дремлюха, Рафаэла Акопова и Вадима Левина. Всех их объединяет то, что рисовать они начали еще в детстве. Во всем остальном между ними нет совершенно ничего общего – ни в манере исполнения, ни в выборе тем для своих произведений, ни в способах реализации задуманного.

Презентацию открыла куратор выставки Карина Тарлер, а затем коротко выступил президент Гильдии еврейских художников и мастеров прикладного искусства И.Натанзон. После этого слово было предоставлено авторам экспонируемых работ.

Начать я хочу с выступления Кирилла Дремлюха. Мое заочное знакомство с этим замечательным художником состоялось лет десять назад, когда по случаю я купил изданную в Нью-Йорке книжку «Медики шутят», главным достоинством которой были иллюстрации, выполненные К.Дремлюхом. Именно тогда я запомнил имя этого художника. В начале нынешнего года мы встретились с ним за чашкой кофе. И вот третья встреча.

Кирилл был немногословен и скромен. Я знал о нем намного больше. Приехал он в США совсем молодым человеком, поступил здесь на факультет кино и телевидения Нью-Йоркского университета, стал кинематографистом. Но рисовать начал еще в Одессе, где уже в 15-летнем возрасте с большим успехом участвовал в выставках карикатуристов. Во время учебы в NYU стал одним из основателей клуба КВН в Америке, писал стихи, пародии, скетчи. После окончания университета снял несколько фильмов, в том числе двухчасовую комедию «Welcome to America, или Наши в городе», сотрудничает с юмористическими журналами.

На выставку Кирилл принес более полутора десятков замечательных шаржей на известных личностей из российского мира искусства и шоу-бизнеса, хотя у него есть много шаржей на политиков и американских актеров. Художник отличается тонкой наблюдательностью и высоким профессиональным мастерством, что позволяет ему при сохранении внешнего сходства с персонажем забавно выделить и подчеркнуть его или ее наиболее характерные черты.

Первоначальный набросок Кирилл делает карандашом, а потом завершает рисунок черным фломастером. Последние десять лет он обрабатывает свои шаржи в фотошопе, раскрашивая их там. К сожалению, после урагана «Сэнди» большинство его рисунков погибло, случайно остались только те, которые он сохранил на флешке. Но художник молод, его ждет еще долгий творческий путь.

Я спросил его, как он выбирает героев для своих шаржей. Кирилл ответил, что во времена его сотрудничества с газетой «Новое Русское Слово», публиковал там не только статьи и очерки о кино, но писал также репортажи о гастролях известных российских артистов в Америке, сопровождая свои публикации шаржами. Реакция на появление шаржей в печати со стороны их героев обычно была доброжелательной, хотя некоторые, например, Елена Ханга, сильно обиделись.

Однако шаржи иногда появлялись на друзей и знакомых. Например, Кирилл поддерживал дружеские отношения с артистом и режиссером Ефимом Александровым, бывал у него дома в Москве, рисовал его много раз. История появления шаржа на Евгения Евтушенко совсем иная. Во время учебы в Нью-Йоркском университете Кирилл посещал там курс русской поэзии, который вел знаменитый поэт. После окончания курса, все его слушатели были приглашены к Евтушенко домой, который жил на территории университета, и там его жена кормила гостей пельменями собственного изготовления. Кирилл нарисовал шарж на своего педагога, и он так понравился поэту, что он повесил его у себя в кабинете.

Теперь хочу рассказать о самом старшем из участников нынешней выставки Рафаэле Акопове. Повествовал он о себе с хорошим юмором. Рафаэл начал рисовать в раннем детстве, когда учился еще в начальных классах. Однажды с фотографии, на которой был запечатлен Сталин, раскуривающий трубку, он сделал копию маслом. Принес свою картину в школу. Там произведение юного художника горячо одобрили и повесили в учительской. Все взрослые очень хвалили маленького Рафаэла, а одноклассники сильно зауважали. Преподаватели предрекали ему блестящее будущее: вступление в комсомол, потом в партию, а там и Академия художеств замаячит. И он возгордился. Учился спустя рукава, но педагоги ставили ему только четверки и пятерки. А потом Сталин умер, культ личности развенчали и портерет из учительской убрали. «И меня перестали уважать. Так я стал жертвой сталинизма», - заключил свой рассказ Акопов, ставший профессиональным художником.

Большинство его работ, представленных на выставке, посвящены еврейской тематике: исходу из египетского рабства, повседневной жизни в рассеянии. Особенно впечатляет триптих, на центральном полотне которого изображен старый седой еврей в талесе, идущий с двумя детьми, символизирующими неразрывную связь поколений, устремленных в будущее.

Однако художник не ограничивается рамками только фигуративного искусства, нередко он обращается и к абстрактной живописи. На выставке представлена только одна его работа такого рода – «Голубая птица», но она привлекает внимание оригинальным колористическим решением, задевает и запоминается.

Последним выступил Вадим Левин. Он является потомственным художником, хотя работает программистом. Картины Вадима выглядят очень своеобразно. Он часто использует очень яркие краски, резкие их сочетания, локальный цвет. На мой взгляд его картины исполнены в духе примитивизма, когда художник сознательно использует в своем творчестве элементы детского рисунка, или некоторые формы народного наива, лубка. И это совсем неплохо, ведь некоторые примитивисты, например, француз А.Руссо или грузин Н.Пиросмани приобрели всемирную известность.

Выставка работ художников Гильдии вышла в этот раз на редкость удачной и разнообразной. Недаром она вызывает большой интерес среди любителей искусства нашего города. Продлится выставка до 16 августа текущего года.

Деревья, покрытые шерстью

А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги…
Юрий Кукин

Середина июня, тепло и солнечно. В один из таких дней, ранним утром мы впятером вылетели из аэропорта JFK в Сиэтл и через пять с лишним часов полета приземлились в этом самом большом городе штата Вашингтон. Сиэтл встретил нас неплохой погодой: временами светило солнце, ненадолго набегали тучки и изредка накрапывал дождик.

Прямо в аэропорту мы взяли в аренду машину Chrysler 300, чтобы ехать в городок Порт-Анжелес, где располагалась штаб-квартира Национального парка Олимпик – первой цели нашего путешествия. Правда, поначалу у нас возникла довольно серьезная проблема: мы никак не могли затолкать свои четыре чемодана в багажник. Даже отказались от этой машины и попробовали разместить свой багаж в Jeep Liberty, но из этой затеи тоже ничего не вышло. Вобщем после довольно долгих попыток и перекладываний мы все же смогли разместить чемоданы в Крайслере, которые заполнили багажный отсек машины, фактически не оставив там даже маленького свободного закутка - тютелька в тютельку. Порядок и схему загрузки пришлось строго соблюдать при последующих наших переездах.

Port Angeles, который насчитывает чуть больше девятнадцати тысяч жителей, расположен в северной части полуострова Олимпик на берегу Strait of Juan de Fuca. На противоположном берегу пролива на острове Ванкувер лежит столица канадской провинции Британская Колумбия город Виктория, неплохо видимая с нашей стороны.
Городок, давший нам приют на первые четыре дня путешествия, оказался довольно сипатичным и уютным, но самое важное его удобство для нас заключалось в том, что главный вход в обширный Национальный парк Олимпик, от которого начинались все основные маршруты, располагался всего в двух милях от Порт-Анжелеса.

Мы остановились в симпатичной гостинице Olympic Lodge, в холле которой с видом на бассейн каждый день березовыми чурками разжигался камин.

Первый день поездки - всегда суматошный и утомительный. Мы немного поездили по городу и отправились ужинать в выбранный наугад Kokopelli Grill, оказавшийся очень приличным местом с хорошей кухней. Стейк с гарниром из овощей и молодой картошки с перчиком чили, а также crab cake выглядели аппетитно и оказались вкусными, да и местное пиво High Five Hefe (Hefeweizen) было не хуже.

За прошедший день мы сильно устали и, несмотря на раннее местное время (разница с Нью-Йорком минус три часа), отправились отдыхать в гостиницу.

Утром следующего дня мы легко и быстро доехали до Visitor Center парка Олимпик, где получили всю нужную нам информацию.

Учитывая неплохую погоду, мы решили отправиться в отдаленную точку парка, а именно в Hoh Rain Forest, до которого было примерно два часа езды. Дорога была очень красива, по пути мы останавливались в нескольких местах, чтобы погулять и пофотографировать.

Особенно завораживающими были берега и голубые просторы озера Кресент. Вода в нем необыкновенно чиста и прозрачна, а воздух, пропитанный ароматами диких трав и еловой смолы можно просто пить. Я вспомнил свою первую и единственную поездку на озеро Рица в горах Кавказа. Там тоже было очень красиво, но здесь природа выглядела более дикой, первозданной.

Озеро Кресент, которое вытянулось приблизительно на двадцать километров почти точно с востока на запад, возникло примерно восемь тысяч лет назад, когда узкую и глубокую долину, процарапанную в земле древним растаявшим ледником, перегородил огромный обвал, обрушившийся туда с окрестых гор. Бежавшая по дну долины небольшая речка лишилась стока, и ее воды, заполнив ущелье, образовали озеро, окруженное обрывистыми, высокими горами, поросшими вековым лесом.

Между прочим, пока мы ехали, нам очень часто навстречу попадались тяжело груженые бревнами лесовозы. Это было явным свидетельством того, что где-то в этих краях ведутся лесоразработки, но где именно мы не увидели, зато нередко вдоль дороги тянулись лесопосадки с молодыми елками. Естественно в Национальном парке вырубка леса запрещена, но в западной части полуострова Олимпик лесоповал идет еще с конца позапрошлого века. Однако к этой теме я хочу вернуться немного позже.

Доехав до местного Центра для посетителей, мы оставили там машину и отправились на прогулку по маршруту длиной в три четверти мили. Величественный ельник состоял из вековых деревьев. В дождевом лесу умеренной полосы Северной Америки преобладает ситкинская ель. Эти деревья растут вдоль тихоокеанского побережья от Северной Калифорнии до Аляски. Лишь изредка ситкинская ель вторгается вглубь материка, как это произошло в Hoh Rain Forest.

Старый лес был молчалив и загадочен. Самые высокие деревья прятали свои макушки в белесоватом тумане. Я ощущал себя муравьем среди окружающих меня гигантов. До этого я не предполагал, что ели могут достигать такой величины. По дороге мы увидели одного из Монархов этого леса. На табличке около дерева было написано, что его высота превышает 82 метра, диаметр на уровне груди человека составляет около четырех метров, возраст 500-550 лет. Грандиозный великан, живой свидетель канувших в Лету веков.

Дождевой лес вокруг нас был потрясающе красив и своеобразен из-за обилия мхов, растущих на деревьях. Причем разнообразные мхи и лишайники, покрывающие деревья, вовсе на них не паразитируют, а являются обыкновенными эпифитами, то есть растениями, использующими их лишь как опору или подставку, чтобы подобраться поближе к свету. Пропитание для своего роста и развития они получают самостоятельно с помощью фотосинтеза, используя влагу из воздуха.

Частые дожди и туманы, наблюдающиеся в этих краях, создают для роста мхов чрезвычайно благоприятные условия, благодря чему они сумели забраться на каждое дерево и даже на почти каждую тонкую веточку. По этой причине мне трудно было избавиться от ощущения, что стволы некоторых елей покрыты густой буроватой шерстью. Нечесаные патлы мхов свисали длинными бородами с их ветвей. Другие же были укутаны в зеленый бархат с длинным ворсом. Такие деревья хотелось погладить, как какую-нибудь кошку в надежде, что она замурлыкает. Стволы третьих выглядели так, будто какой-то древний огромный и мохнатый мамонт продирался сквозь их заросли, оставляя клочья своей шерсти на сучках и обломанных ветках. Даже невысокие кусты и те были украшены небольшими «козлиными бородами».

Идучи по тропинке в таком сказочном лесу, невольно придешь к мысли, что именно здесь должны жить гномы, где-то тут в хитросплетении корней вековых деревьев или под упавшими, отжившими свои века, великанами прячутся входы в их подземные сокровищницы. И что вы думаете? На одной из полянок я таки спугнул гнома из-под гнилого, мшистого пня, но не успел его хорошенько рассмотреть, потому что он стремительно спрятался в зарослях высокой травы.

Нечто похожее на этот лес я видел на другом конце света, когда в начале 70-х годов прошлого века оказался на Байкале в бухте Хакусы. Там тайга тоже была укутана мхами и лишайниками, только бороды, свисавшие с деревьев были не буроватыми, а седыми.

С тех пор много воды утекло, и я сам стал седым, но все еще гоняюсь «за туманом и за запахом тайги»…