Торнадо и другие ветры

Торнадо бывают разные. Согласно научной классификации они могут быть бичеподобными, расплывчатыми или составными. Но какого бы вида не был этот атмосферный вихрь, или иначе говоря, смерч, встреча с ним не сулит ничего хорошего. Обычно эти страшные явления природы обладают огромной разрушительной силой и способны нанести тяжелый ущерб обширным территориям. Наибольшее количество смерчей в мире возникает на североамериканском континенте, причем чаще всего от них страдает центральная часть нашей страны и гораздо меньше ее восточное побережье. К счастью, продолжительность существования смерчей не превышает нескольких часов, а чаще и того меньше.

Но, как известно, из любого правила бывают исключения. Я знаю одно место на востоке США, где торнадо «бушует» с конца сентября прошлого года и единственным следствием его столь длительного существования является повышенное внимание к нему со стороны многочисленных прохожих и туристов.

Место это находится в Нью-Йорке у юго-восточного входа в Центральный парк на Манхэттене и называется оно Дорис Фридман Плаза. Именно там на небольшом пятачке воздвиг свое внушительных размеров произведение «Торнадо» немецкий скульптор Майкл Сэйлсторфер.

«Торнадо» вознесся над площадью на высоту более девяти метров и, кучерявясь черными, червеобразными пыльными извивами, застыл на одном месте, раздумывая в какую сторону ему податься и что бы такое сокрушить.

Когда впервые мне попалось на глаза это скульптурное произведение, я не смог догадаться из чего оно сделано. Глядя издали на странное сооружение и не ведая о том, как оно названо, я увидел поначалу лишь огромный перезрелый гриб-сморчок с характерной, изборожденной многочисленными складками, сморщенной шляпкой, насаженной на белую ножку. Я даже подумал, что автор, наверное, родом из Миннесоты, в которой сморчок съедобный законодательно признан официальным грибом штата.

Однако, подойдя поближе, я с удивленнием обнаружил, что шляпка «гриба» сделана из автомобильных камер, извлеченных из покрышек больших грузовиков. Все странные округлости, издали похожие на локальные вихри, крутящиеся внутри самого смерча, оказались связками искусно переплетенных между собой надутых воздухом камер. Каждые два-три вставленных друг в друга резиновых бублика в виде отдельной части единой модернистской скульптуры подвешены на стальную спиралеобразную конструкцию, которая служит жесткой основой всего сооружения. Получилась непохожая на все ранее мною виденное, весьма оригинальная, привлекающая взгляд, штуковина. Мне осталось только подивиться изобретательности художника, нашедшего такое своеобразное применение для автомобильных камер. Плотно нанизанные на основу, они действительно производят впечатление клубящегося, насыщенного поднятой с земли черной пылью, вихря.

Скульптурная композиция «Торнадо» - первая крупноформатная работа Майкла Сэйлсторфера, выставленная в Нью-Йорке под открытым небом.

Будущий скульптор родился в маленьком баварском городе Вельдене. В настоящее время живет и работает в Берлине. Его работы экспонировались во многих странах Европы, а также в различных галереях нашей страны.

В то время, как «Торнадо» Майкла Сэйлсторфера уже в течение четырех месяцев не может вырваться с Дорис Фридман Плазы на просторы Нью-Йорка, почти три десятка окрашенных в разные цвета бронзовых скульптур, созданных Петером Войтюком, разметало вдоль Бродвея от Columbus Circle аж до 168-й улицы.

Этот международно признанный мастер известен изваяниями различных представителей мира живой природы.

Начинается парад его произведений парой слонов в натуральную величину, застывших в самом центре площади Колумба у подножия памятника великому мореплавателю. один из слонов держит на хоботе большое яблоко.

Следующая скульптурная композиция находится в Данте-парке напротив Линкольн-центра. Называется она «Падающие яблоки». На готовой через мгновение рассыпаться кучке яблок сидит черный ворон. Одно яблоко уже упало. Кажется сейчас начнут рушиться и все остальные и невольно ждешь, когда же ворон вспорхнет с еле удерживающих баланс яблок. Но они не падают и создается впечатление, что ворон чувствует себя вполне уверенно, сидя наверху чрезвычайно неустойчивой пирамиды. Я долго смотрел на эту композицию и мне она показалась весьма символической, имеющий прямое отношение к нашей сегодняшней жизни во время затянувшегося экономического кризиса. Хотя мы думаем, что наше положение более или менее устойчиво, все может рухнуть в один момент от малейшего сотрясения почвы.

На пересечении Бродвея и 67-й улицы стоит скульптура, названная автором «The Bear Cat». В английском языке это словосочетание употребляют для обозначения бинтуронга – хищника из семейства вивероровых. Этого обитателя джунглей Юго-Восточной Азии называют “кот-медведь” из-за определенного сходства строения тела с кошачьими и медвежьей манерой передвижения по земле.
Так вот этот странный зверь по прихоти скульптора балансирует на яблоке, удерживая на правой лапе ворона.

Перескочив через одну скульптуру, мы опять увидим на очередном перекрестке яблоки и ворона. В этот раз ворон сидит на трех яблоках, поставленных одно на другое, то есть снова на чрезвычайно неустойчивой опоре. Волей-неволей начинаешь думать, что автор этих произведений не верит в надежность нашего мира. По крайней мере у меня создалось такое впечатление.

Но надежда все же есть. И вселяет ее забавная, на мой взгляд, скульптура новозеландской бескрылой птицы киви, застывшей в нелепой позе с блестящим металлическим шариком в клюве около станции метро на 72-й улице. Птичка так обрадовалась своей находке, что от счастья потеряла равновесие, завалившись на спину и растопырив лапки. Эта покрашенная в яркий синий цвет скульптура вселяет оптимизм, напоминая, что надо уметь радоваться даже малому.

Любой желающий увидеть все скульптуры Войтюка, представленные на этой первой выставке под открытым небом работ мастера в Нью-Йорке, имеет возможность неспеша пройтись вдоль Бродвея. Всего-то сто девять блоков. При желании это можно сделать в несколько приемов, так как выставка продлится до конца апреля нынешнего года. Хочу лишь заметить, что яблоки и вороны попадутся на глаза любознательному пешеходу еще не один раз. Это наводит меня на мысль, что для скульптора эти образы таят в себе какой-то сакральный смысл.

Как здесь не вспомнить знаменитое стихотворение Эдгара По «Ворон» и его концовку (в переводе Д.Мережковского):

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий,
С бюста бледного Паллады не умчится никуда.
Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,
Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит всегда.
И душа моя из тени, что волнуется всегда.
Не восстанет - никогда!

А может зря мне воспонилось это стихотворение. Не всегда же бушуют торнадо. Чаще веет теплый, приятный ветрок.

Американский мастер Петер Войтюк, признанный лучшим скульптором-анималистом в западном мире, живет и работает попеременно в городе Санта-Фе - столице штата Нью-Мексико и Таиланде.

Все в прошлом

Я редко бываю на знаменитом брайтонском бордвоке, но недавно мне все ж довелось там погулять. В этот раз я ушел довольно далеко от мест наибольшего скопления брайтонских завсегдатаев, туда, где в тот солнечный день, было поменьше народу.

Я шел неспеша, любуясь желтым песком, голубыми волнами, синим небом и наслаждаясь легким бризом, дующим с океана.

Вот так прогуливаясь и просто глядя по сторонам, я неожиданно увидел длинную, вытянувшуюся вдоль Вест 21-й улицы, кирпичную стену здания, арочный фасад которого выходил на бордвок. Стена привлекла мое внимание многочисленными круглыми цветными керамическими медальонами и большим фигурным оконным проемом, окруженным красивым терракотовым орнаментом.

Облупившаяся штукатурка, раскрашенные листы фанеры в арках фасада и плотно закрытые металлическими гофрированными жалюзи входы, делали здание похожим на увядшую красавицу, всеми брошенную и забытую. Но былая красота оказалась неподвластной времени. Хотя на всем здании лежала печать запустения и неухоженности, оно резко отличалось от соседей своей неординарностью. Теперь так не строят, а тем более не украшают наружные стены цветной глазурованной терракотой.

Вобщем я довольно надолго задержался у этого старого «могиканина», разглядывая и фотографируя орнаменты и сюжеты в медальонах. А придя домой, разыскал кое-какие сведения о заинтересовавшем меня незнакомце.

Оказалось, что это здание было построено в 1923 году по проекту архитектурной студии Деннисона и Хиронса для предпринимателей братьев Уильяма и Сэмюэля Чайлдсов под их новый ресторан. Планировщики использовали довольно редкий для Нью-Йорка стиль испанского колониального возрождения, дополненный разнообразными орнаментами, связанными с морскими мотивами, что оправдывалось расположением здания на океанском берегу.

Многоцветные экзотические терракотовые узоры обрамляли арки здания, его оконные проемы и простенки. Заказчики не пожалели денег на богатую, может иногда даже слишком пышную, отделку здания. Каких только морских тварей они не поместили на стенах своего заведения! Я углядел там осьминогов, крабов и лобстеров, разнообразных фантастических рыбин, створки раковин и ракушки. А еще там были изображения кораблей и морского бога Нептуна, а так же его трезубца, увитого водорослями. Все эти обитатели морского царства, а также многочисленные завитушки и затейливые растительные узоры были сделаны из терракоты по моделям известного скульптора Макса Кека.
Кроме этого, здание украшают четыре вида медальонов, рисунки на которых затем многократно повторяются по его периметру. На первом медальоне изображен только что вынырнувший из морской пучины Нептун с трезубцем и свисающими с рук мокрыми водорослями. На втором - венецианская галера с полощущимися на ветру флажками с длинными узкими полотнищами. На третьем запечатлен английский галеон «Золотая лань», совершивший в 1577-1580-годах кругосветное плавание под командованием Френсиса Дрейка. На последнем - пара рыб, плещущихся в открытом океане.

Цветистые украшения стен, необычный архитектурный стиль – все это было призвано придать зданию вид, приличествующий крупнейшему курорту того времени – Кони Айленду. В 20-х годах прошлого века мимо фасада этого ресторана фланировали огромные толпы отдыхающих со всего света.
На крыше здания располагалась увитая вечнозелеными растениями пергола, в тени которой укрывались столики, сидя за которыми можно было любоваться прекрасным видом на океан.
Чайлдс-ресторан, а именно так назывлось это шикарное место, являлся одним из крупнейших в сети заведений подобного рода в стране.

Сеть была основана в 1889 году братьями Уильямом и Сэмюэлем Чайлдсами, которые были родом из Нью-Джерси. Они приобщились к ресторанному бизнесу еще в свои молодые годы, когда работали у предпринимателя А.Деннетта, владевшего ресторанами в Филадельфии, Нью-Йорке и Бостоне.

Желая иметь собственное дело, братья с полутора тысячами долларов в кармане и набором подержанной мебели открыли свое первое предприятие на Кортлэнд стрит в Манхэттене. Их заведение имело столь большой успех, что буквально через несколько месяцев они смогли открыть вторую точку общепита. И дальше все пошло по нарастающей. Первоначальной их задачей было обеспечить своих клиентов здоровой и вкусной едой по разумным ценам, но затем по мере развития бизнеса меню в их ресторанах стало сильно вариировать, отражая уникальную локализацию каждого из них.

И здесь я хотел бы немного отвлечься от успешных бизнесменов Чайлдсов и поговорить о том, что способствовало их успеху.

Начиная со второй половины 19-го века психология американского потребителя начала существенно меняться под влиянием перехода большого числа людей от сельского уклада жизни к городскому. По мере того, как росли города, патриархальная традиция домашнего семейного застолья стала заменяться привычкой трапезничать в неимоверно расплодившихся недорогих кофейнях, суповых кухнях, кафе и ресторанах, которые предлагали неплохую еду за умеренную плату. В значительной степени этому способствовали и многочисленные эмигранты-мужчины, которые часто приезжали в Америку «на разведку» без семьи и не имели возможности готовить себе пищу дома. В свою очередь конкуренция вынуждала наиболее предприимчивых и успешных бизнесменов открывать достаточно дорогие рестораны, привлекавшие посетителей отличным сервисом и изысканной европейской кухней.
Успеху рестораторов Чайлдсов способствовало то, что они смогли выработать свой собственный стиль для своих заведений. Во всех их ресторанах стены и полы выкладывались белоснежной кафельной плиткой, столешницы делались из белого мрамора, а официанткам выдавалась накрахмаленная белая униформа, чтобы подчеркнуть чистоту и опрятность всего заведения. Благодря этим и некоторым другим инновациям, например, внедрению кафетериев с самообслуживанием, через десять лет работы братья Чайлдс владели сетью из более чем сотни ресторанов, расположенных в 33-х городах Соединенных Штатов и Канады.

Но как это обычно бывает, не всегда братьям удавалоь ухватить Жар-птицу удачи за хвост. В 1925 году Сэмюэль Чайлдс умер, дело начало понемногу хиреть, хотя и продолжало существовать. В 1939 году компания получила контракт на право обеспечения всяческой снедью Всемирную Ярамарку в Нью-Йорке. Одних только хот-догов она тогда продала более шестнадцати миллионов.

Однако всему есть время расцвета и время увядания. В 1950 году Чайлдс-компани была продана изготовителю мороженого Льюису Шерри, но вскоре была перекуплена и дальше, что называется, пошла по рукам.

Это не могло не отразиться и на здании, с описания которого я начал свой рассказ. В конце 50-х годов пустовавшее помещение бывшего шикарного ресторана был приспособлено под кондитерскую фабрику. А сейчас, насколько мне известно, оно просто пустует.

Замечательные терракотовые орнаменты, сверкавшие когда-то разноцветной глазурью, теперь поблекли, частично осыпались, покрылись пылью и сине-зелеными водорослями. Заброшенность и запустение.

Я приходил в бывшему Чайлдс-ресторану много раз. Изредка, когда я смотрел на это старое, когда-то роскошное здание, у меня перед глазами вставала известная картина художника-передвижника В. Максимова «Все в прошлом». Но чаще всего у меня возникало острое желание перенестись на машине времени в первую половину двадцатых годов прошлого века, чтобы посидеть в беседке на крыше этого ресторана в эпоху его расцвета. И любуясь шикарным видом на океан, съесть, потягивая из бокала французское бордо, стейк из мяса коровы, выросшей на обыкновенном сене или силосе, а не выкормленной генетически модифированной кукурузой. Или под белое вино отведать, не боясь отравиться, устриц и завершить пиршество каким-нибудь рыбным блюдом, приготовленным, например, из морского окуня, пойманного где-нибудь неподалеку в еще не загрязненных нью-йоркских океанских водах. Но нет у меня машины времени. Остается только давать волю воображению.

Продолжение истории о стекле

Мои уважаемые читатели вероятно уже обратили внимание на то, что я очень люблю стекло, точнее изделия из этого замечательного материала. Обычно не могу пройти мимо витрины магазина, в которой выставлены стеклянные вазы, фигурки или скульптуры. Обострение этого моего «заболевания» в Америке началось после посещения совершенно замечательного музея стекла в Корнинге. Собранные там сокровища я описывать не стану, могу лишь порекомендовать этот музей посетить.

Здесь лишь замечу, что на территории нынешних Соединенных Штатов первые изделия из стекла были обнаружены во время раскопок в районе поселка Джеймстаун, основанного в 1607 году английскими колонистами на территории нынешнего штата Вирджиния. Это были пузырьки, в которых поселенцы хранили лекарства.

С тех пор много воды утекло, в стране появилось множество предприятий, на которых производились изделия из стекла. Однако можно отметить, что некий расцвет этой индустрии произошел, как ни парадоксально, в годы Великой депрессии, разразившейся в 1929 году. Дело в том, что даже в самые плохие времена современные люди нуждается хотя бы в простых тарелках и чашках, которые можно было бы поставить на стол во время трапезы. В годы депрессии, когда свирепствовали безработица и безденежье, американцы не могли позволить себе сервизы из фарфора, но дешевые стеклянные очень неплохо продавались. Причем отдельные предметы из сервизов в качестве рекламы могли раздаваться бесплатно, прилагаясь к определенным продуктовым покупкам. В тридцатые годы прошлого столетия более двадцати производителей поставляли на рынок сервизы из прозрачного и цветного стекла. Существует более сотни их разновидностей. С начала шестидесятых годов прошлого века эти сервизы стали предметом вожделения множества коллекционеров. Это так называемое «depression glass». Один из таких энтузиастов Джин Флоренс к 2009 году осуществил 19 выпусков «Collector’s Encyclopedia of Depression Glass». В этой энциклопедии имеются цветные фотографии различных наборов стеклянной посуды с указанием производителя и цены. Сейчас некоторые редкие изделия из простого стекла того времени могут стоить нескольких сотен долларов.

Разрозненные тарелки, чашки, блюдца, сахарницы, молочницы и тому подобная посуда эпохи depression glass можно найти иногда на блошиных рынках, но существует и много новоделов, так что в ширпотребе того времени надо хотя бы элементарно разбираться.

Очень много фабрик, производивших тогда стеклянные изделия, располагалось в штате Западная Вирджиния. Причина этого лежит на поверхности, а точнее в глубине недр этого штата, обладающего большими залежами силикатного песка, из которого делают стекло, и приличными запасами природного газа, необходимого для его выплавки. За всю историю Западной Вирджинии там было более пятисот таких производств. Некоторые разорялись или прекращали существование по иным причинам, а другие существуют и по сей день.

Я хочу кратко рассказать об одной такой компании, которая выпускала изделия из стекла с 1949-го по 2002-й год и называлась Pilgrim Glass Co. Почему о ней, а не, например, о не менее известных Blenko Glass Company или Kanawha Glass Company? Ответ прост – потому, что лет 10 назад я задешево купил на флимаркете четыре замечательных, на мой взгляд, маленьких декоративных кувшинчика, произведенных именно этой компанией.

Вот, например, два из них. Они напоминают мне двух кумушек встретившихся на улице. И та, что слева, уперлась рукой в бок и качает права.

Сейчас изделия Pilgrim Glass, которые делались вручную, пользуются большим спросом у коллекционеров. Здесь можно вспомнить о художниках, картины которых при жизни их авторов никто не хотел покупать даже за гроши, а после их смерти они становились дорогущими и желанными.
За полувековую историю существования умельцы из Pilgrim Glass Company создали большое количество оригинальных изделий из множества разновидностей стекла. Здесь были вазы, графины, конфетницы, кувшины, пепельницы, подсвечники, фигурки животных, рыб и птиц.

Из всех разновидностей стекла я расскажу только о двух. Сначала о стекле с эффектом кракле. Иначе его еще называют битое стекло. Его изобрели еще в 16-м веке итальянские мастера с острова Мурано. Трещиноватый узор или кракелаж получался благодаря тому, что выдуваемое из раскаленного стекла изделине опускалось в холодную воду. Из-за резкого перепада температур внешний слой стекла начинал растрескиваться. Мастерство стеклодува заключалось в том, чтобы вовремя извлечь создаваемую вещь из воды, не дав ей полностью разрушиться. После этого изделие вновь нагревали в печи, что приводило к оплавлению его внешней стенки, и сеть трещин оказывалась заключенной между наружным и внутренним слоями стекла. Каждый раз получался новый неповторимый рисунок из многочисленных трещин, хорошо видимых сквозь прозрачные стенки изделия.

А вторая разновидность стекла называется по-английски end-of-the-day, то есть стекло окончания дня. Свое название оно получило потому, что к концу рабочего дня у мастера обычно остается много разноцветных осколков. Чтобы их не выбрасывать, стеклодув берет из печи расплавленную стекломассу и проводит ею по этим осколкам. Они прилипают к раскаленному шару и после дополнительного нагревания вливаются в его толщу, раскрашивая текучими цветными узорами стенки будущего изделия. Получается очень красиво и неповторимо.

Обычно каждая компания маркировала свои изделия. Часто это были (и сейчас есть) бумажные или сделанные из фольги лейблы. С годами у одной и той же компании их форма и надписи на них могли меняться. Так что по ним можно приблизительно определить время изготовления той или иной вещи, как это можно видеть на примере лейблов Pilgrim Glass Company.

На более старом и по-моему более красивом изображен стеклодув с выдувальной трубкой, под которой идет надпись “Handcraft by Pilgrim”, то есть ручная работа.