Ташаузские заметки

В апреле 1977 года я приехал из столицы Киргизии города Фрунзе, где, будучи кандидатом медицинских наук, работал старшим научным сотрудником в научно-исследовательском институте акушерства и педиатрии, в областной центр Туркмении город Ташауз. Покинуть замечательный и уютный Фрунзе, который мне очень нравился, я был вынужден по семейным обстоятельствам. В Ташаузе я занял должность главного акушера-гинеколога областного отдела здравоохранения. Этот город расположен на севере Туркмении в пустыне Каракумы. Никаких рек там, естественно, нет, основным источником водоснабжения города является большой канал Шават, в который вода поступает из Аму-Дарьи. Кстати, вскоре после приезда в Ташауз я узнал, что из воды этого канала выделили НАГ-вибрионы, которые являются ближайшими родственниками холеры.

Мне предоставили двухкомнатную квартиру с большой лоджией на 2-м этаже четырехэтажного блочного дома на улице Западной в новом микрорайоне города, куда я и вселился со своей молодой женой Оксаной. В квартире помимо большой кухни были ванная комната и туалет. Однако, «изюминка» заключалась в том, что ни один из домов микрорайона не был подключен к канализации и водопроводу. Их в эту часть города просто не протянули. Поэтому приходилось пользоваться построенным над выгребной ямой и загаженным до предела туалетом, который находился в центре двора, образованного четырьмя четырехэтажками, а воду брать из колонки, расположенной около соседнего подъезда. В квартире к нашим услугам был рукомойник, а в городе - две бани Отработал я там чуть дольше полутора лет, и в ноябре 1978 года уехал в Ташкент.

Моей задачей было обеспечить нормальное функционирование службы родовспоможения в области. Однако вскоре я убедился в том, что с той материально-технической базой и кадрами, которыми располагали родовспомогательные учреждения области, ни о какой современной, да просто мало-мальски цивилизованной медицинской помощи населению говорить не приходится. Условия в центральных районных больницах (ЦРБ), не говоря уже о сельских участковых больницах (СУБ) были таковы, что врачи там очень скоро превращались в плохих фельдшеров. Это присходило потому, что все эти лечебные учреждения были так бедны и убоги, так не оснащены никаким оборудованием и лишены современных медикаментов, что врач поневоле опускался все ниже и ниже. Беда была еще и в том, что в абсолютно подавляющем большинстве случаев акушерами-гинекологами были женщины. Эти «продвинутые» представительницы национальных кадров, продолжая традиции своего народа, стремились стать матерями-героинями, рожая с интервалами в год – полтора. В итоге при полной укомплектованности врачами родовсопомогательных учрежденияй области, работать в них было некому.

Помню, как ко мне однажды пришла такая многодетная мать и попросила присвоить ей врачебную категорию, что автоматически вело к повышению зарплаты. - У меня ведь стаж уже десять лет, - мотивировала она свою просьбу. Однако за эти десять лет она успела родить шестерых детей, а ходила на работу всего три года, да и то не подряд, так как постоянно находилась то в дородовом, то в послеродовом отпуске, то была на больничном по уходу за детьми. Когда их дома шесть, то обязательно один из них болеет. Она уже давно забыла даже то, что учила когда-то в медицинском институте. О какой врачебной квалификации могла идти речь в таком случае? Тем не менее, формально ее стаж не прерывался ни на один день, и она все эти годы регулярно получала свою зарплату врача.

Имеется у меня и пример в некотором роде противоположного свойства. В одной из центральных районных больниц среди четверых акушеров-гинекологов была одна, которая умела довольно сносно оперировать. Так вот ее таскали в роддом через ночь. Когда после многих благополучно завершившихся операций у нее все же случилось несчастье, на ковер к главному врачу ЦРБ в связи со смертью женщины была вызвана именно она, а не та врач, которая дежурила в тот раз по роддому. Все они остались зрителями на том разборе случая матринской смертности, в том числе и жена главного врача, тоже числившаяся гинекологом. При таком подходе к делу всегда было лучше ничего не уметь: все ночи будешь спать дома, потому что тут работает принцип, в соответствии с которым трясти следует только ту грушу, на которой есть плоды. Иначе говоря, если ты не умеешь оперировать, то какой смысл вызывать тебя посреди ночи, когда требуется экстренная операция? Тебе не будут мотать нервы при всех на очередном разборе случая материнской смертности, а умение оперировать практически никак не вознаграждалось. Мало того, врачу, который умел и то, и другое, и третье с большим трудом и неохотой предоставляли очередной отпуск, так как его некем было заменить. Лодырь же, не работающий над собой, ехал отдыхать в бархатный сезон.

Знакомство с областью я начал с поездок по районам. Сначала отправился в дальние Куня-Ургенчский и Октябрьский, чтобы проверить там работу колхозных родильных домов (КРД) и выяснить причины задержки их открытия.
В Куня-Ургенчском районе объехали с главным врачом ЦРБ А.Абдуллаевым девять колхозов. В большинстве из них под КРД предлагали каркасные финские дома, которые не годны для этой цели из-за малой площади помещений и вследствие того, что в них нельзя поддерживать комфортные температурные условия для новорожденных. На севере Туркмении зимой в них очень холодно, так как они тонкостенны, а летом жарко, потому что они прожигаются солнцем насквозь.

В районе 90 процентов сельских жительниц рожали на дому. Это через 60 лет после Великой Октябрьской Социалистической Революции! При всеобщем, бесплатном и доступном здравоохранении! (Тогда я поражался этому факту).

Сама ЦРБ произвела на меня удручающее впечатление, настолько ветхие, полуразрушенные временем сооружения она занимала.

Главный врач А.Абдуллаев внешне интересный, крупный мужчина примерно 45-ти лет, ходил в очень мятых штанах и плетеных туфлях на босу ногу. Его принцип: работать не спеша и главное не портить нервы себе и другим. При виде любых безобразий надо оставаться спокойным. Этому принципу он неукоснительно следовал. Талант. Позже я понял, что он, вероятно, был прав: зачем суетиться, когда все равно ничего изменить невозможно.

В Октябрьском районе дела обстояли не лучше. Везде царили невообразимая грязь, антисанитария и убожество. Поразительно насколько нищим является здравоохранение при всей нашей крикливости. Не дай бог когда-нибудь попасть в такую больницу, к таким врачам! Ни в одной из них нет даже примитивной лаборатории. Местный табиб в прошлом веке лечил не хуже с помощью заклинаний и цитат из Корана.

В один из будних дней по срочному заданию заведующего облздравотделом А.Реджепова ездил в райцентр Ильялы. Кого-то надо было проконсультировать, но кого Реджепов сам не знал или не хотел назвать. После долгих выяснений на месте оказалось, что у жены 2-го секретаря райкома партии развился токсикоз первой половины беременности. Мне предложили посмотреть ее на дому. Я отказался, сказав, чтобы ее привезли в больницу. Доставили туркменку (якобы работающую библиотекарем) не говорящую по-русски, у которой 7 детей дома. Посмотрел и поставил диагноз: Беременность 11-12 недель, тошнота беременной. Сделал назначения. Но каковы манеры? Из-за полной ерунды вызвать к себе домой главного специалиста области. А местный гинеколог не знает, да и сам папаша тоже, что некоторых женщин в начале беременности иногда тошнит?

В воскресный день начала августа пошел прогуляться по дороге на аэропорт в пустыню, которая начиналась практически сразу за нашим микрорайоном.

В начале девятого было еще не жарко. По небу плыли редкие облака, иногда даже прикрывавшие солнце на пару минут. По проселочной дороге, покрытой мельчайшей пылью, в которой нога местами утопала по щиколотку, дошел до коллектора, полного мутной, коричневого цвета воды. По мостику перебрался на другую его сторону к рощице тутовника и туранги. В их тени поднялись травы, по берегам канала доцветал акбаш, изредка попадались симпатичные кустики кермека, усыпанные плотными метелками мелких ярких цветов. Травка, как фиолетовые кедры.
Летало много ос, а бабочки встречались редко. Мелкие пчелки жужжли среди колючек яндака, собирая нектар с его розовых цветков. Туда-сюда носились стрекозы.

Поближе к хлопковым полям стали попадаться бабочки-шашечницы, но какие-то вялые, больные. Ловить их было легко. А потом я увидел лежащую на спине большую серую полевку. Она умирала. Думаю, что и бабочки, и крыса отравились ядохимикатами, которыми обрабатывают поля. Поливная вода с полей уносит яды в коллекторы, а в них постоянно купается детвора, в некоторых местах из них берут воду для хозяйственных нужд. А потом мы удивляемся росту гепатитов: то ли это болезнь Боткина, то ли отравление ядохимикатами.

Когда был в эпидстационаре, то видел, что там большинство больных - подростки.

Долго ходил среди полос тутовника, между которыми посажены кукуруза или хлопок. В воздухе метались стрекозы и ктыри, по раскаленной земле стремительно проносились маленькие серые ящерицы.

После полудня жара стала нестерпимой. Горячий воздух замер в неподвижности. Очень хотелось пить. Добрался до Октябрьского коллектора и с облегчением погрузился в его коричневую, прохладную воду. Плевать на ядохимикаты и холерных вибрионов!

10 августа 1977 года ездил а райцентр Тахта на открытие роддома, под который отдали типовое здание поликлиники на 150 посещений. Это почти то же, что вместо брюк надеть рубаху, просунув ноги в рукава. По нелепой традиции у нас никогда роддом не размещают в типовом здании роддома. Однако шума было много. Перед тем, как разрезать ленточку, выступил 2-й секретарь райкома партии, потом предрайисполкома, затем завоблздравотделом А.Реджепов и, наконец 3-й секретаь обкома Какабаева. Она и разрезала ленточку.
После этого нас повезли в сад, где были накрыты столы. Было много восторженных тостов по поводу столь замечательного события. Я сказал, что новый роддом так много хвалят, что я уже начал жалеть, что не смогу сам в нем родить, а потом предложил выпить за здоровье той женщины, которая первой родит в новом роддоме.

После поездки в Тахту побывал в командировках в Калининском и Тельманском районах. В обоих – плохо.
В первый день чуть было крепко не поругался с главным вречом Тельманской ЦРБ Сапарклычевым, однако потом все уладилось. Он оказался неплохим разговорчивым мужиком и любителем выпить. Нос у него постоянно заложен (вероятно полипы), но это не мешает ему много говорить. У него одиннадцать детей! Каково? Рассказывал, что когда приезжает в командировки и живет в гостинице, то всегда просит себе самый большой номер в силу общительного характера. Хочу здесь заметить, что в советские времена в гостиницах обычным делом были номера, в которых стояло по 6-8 кроватей. Приезжающий получал койку в номере, где могло находится еще 5-7 совершенно незнакомых людей. Все удобства в таких гостиницах обычно размещались в конце коридора, а в некоторых районных - просто на улице.

В Калининском районе главный врач Джумадурдыев не женат, хотя ему за сорок. Старательно закрывает лысину с помощью пышных волос на висках. Он имеет забавную привычку во время разговора стучать вытянутыми пальцами одной руки по пальцам другой. При этом у него получается сухой, костяной звук.

У него в районе женщина умерла в родах от острой кровопотери. Врач правильно ставит диагноз полной отслойки плаценты, но вместо немедленной операции вызывает на консультацию зам. глав. врача ЦРБ – терапевта по специальности. Я заметил, что тогда уж нужно было позвать и ЛОР-врача, чтоб он заглянул беременной в ухо, окулиста для осмотра глаз и, конечно, же сторожа Шухрата, чтоб он определил цвет мочи, если таковая еще была. А вся эта видимость деятельности происходила потому, что акушер-гинеколог больницы не умеет оперировать. Вместо срочной операции созывается никому не нужный консилиум, ведущий к потере драгоценного времени. Итог – смерть роженицы. Кому нужны такие «специалисты»? Необходимо или учиться или менять профессию. Но ни того, ни другого никто делать не хочет. И таких «специалистов» в области подавляющее большинство. Избавиться от них нет никакой возможности.

Хочу высказать здесь свои соображения о квалификации специалиста. Уровень его квалификации определяется не тем, что он не делает ошибок. Просто чем выше квалификация, тем меньше ошибок и, главное, характер их совсем другой. Там, где посредственный врач может ошибиться, высококвалифицированный и опытный разберется, поставит правильный диагноз, найдет верное лечение. А ошибаются все. Бывают просто нелепые случайности. Помню, как проф. М.Н. Лехтман на показательной операции одним махом вскрыл брюшную стенку через все слои и еще порезал матку (была большая фибромиома у худенькой женщины). Он сам такого не ожидал, замер над раной с зажатым в руке скальпелем и сказал: «А вот так делать не надо». Разрядил обстановку. Ему повезло - кишки он не порезал, а мог. А замечательный врач и человек Б.В.Ницевич при оперции пластики по Вартапетову вскрыла брюшину заднего Дугласа. Потом зашила. Однако, от этого они не стали плохими специалистами, а остались профессионалами высокого класса. Пациенты после той и другой операции ушли домой здоровыми.

А теперь к Ташаузским делам. В области разрастается эпидемия инфекционного гепатита. Воскресенье объявлено рабочим днем. Ежедневно на противоэпидемическом штабе все главные врачи областных учреждений докладывают обстановку. Несмотря на все усилия, болезнь Боткина продолжает свирепствовать: в октябре в области переболело более пяти тысяч человек. По словам главного санитарного врача Бегановой даже грипп никогда не давал таких цифр.

Кроме того, готовя справку в облисполком, я узнал, что здесь, особенно в Октябрьском районе, стало обнаруживаться много лейшманиоза. Мало того, в Ташаузской области выявляется 60% всех больных проказой в Туркмении. Ежегодно находятся новые и новые прокаженные с заразными формами заболевания. Снова начал работать антидифтерийный комитет, из-за появления этой инфекции в несчастном Октябрьском районе. Один человек недавно умер от бешенства. Ну все есть в нашей области!

В стационаре гибнут беременные женщины. Их уже девять. Специфического лечения против гепатита нет. Зато есть полная антисанитария повсюду. Что уж говорить, если в четырехэтажных домах в том районе Ташауза, где мы живем, отсутствуют канализация и водопровод. Лифтов в этих домах, конечно, тоже нет, так что всем, включая тех кто живет на четвертом этаже, надо таскать воду к себе домой в ведрах, а помои выносить в туалет на улице. А если лень тащить, то можно вылить в соседний арык.

Вчера ходили с Оксаной в баню. Здесь это событие, так как в номер попасть очень трудно. Всего две бани на город, обе маленькие. Та, в которую мы всегда ходили, старая, штукатурка осыпается и видны полусгнившие бревна.

Вечером мы отправились в кинотеатр «Дружба» на двухсерийный индийский фильм «Мститель». Сам фильм – чепуха, но показывали много красивых городов: Нью-Йорк с его Эмпайр Стейт Билдингом и Бруклинским мостом, Париж, Мадрид, Швейцарские Альпы, и увидеть все это, хотя бы в кино, было интересно.

Прочитал книгу М. Чудаковой из серии «Эврика» - «Беседы об архивах». Там есть правильные мысли насчет неисправимости биографии, а также о том, что нужно беречь архивы, то есть дневники, фотографии, письма и другие бумаги. Надо будет записать историю нашей семьи, припомнив рассказы папы о его дедах. Иначе это все совершенно забудется.

Последние дни декабря (1977 года) был занят подготовкой к печати тезисов организованной мною в октябре областной конференции акушеров-гинекологов. За три дня до Нового года получил их из цензуры. Какие же тупицы там сидят и решают, что можно печатать, а что нет! Власть, видимо, исходит из принципа, что чем некомпетентнее человек, тем меньше он пропустит чего-либо в свет. Дорожа своим местом, он ради перестраховки готов вычеркнуть все, кроме междометия «Ура!» Вдобавок к этому, будучи безграмотным по-русски, наш цензор все же имеет наглость править текст. Завтра везу останки тезисов в Ургенчскую типографию.

В Ургенче воспользовавшись тем, что директор типографии забыл о моем обещании привезти свою бумагу для печатания тезисов, я ему сказал, будто он брался печатать без всяких условий ввиду небольшого объема брошюры и малого ее тиража. Прошло.

Через пару недель после этого снова поехал в этот соседний с нами областной центр Узбекистана уже за готовой книжечкой с тезисами докладов нашей конференции. Дали мне старую «Волгу», которую давным-давно надо было списать. В кабине ужасно воняло выхлопными газами, и к концу поездки у меня разболелась голова. Помимо всего прочего, шофер не заправил машину, и мы два раза голосовали на дороге, выпрашивая бензин.

В конце концов я добрался до цели. Получил книжечки, которые получились весьма неплохими.

Забегая вперед скажу, что когда на следующий день я принес их в роддом, они всем понравились. Такого здесь еще не бывало. Молодой врач Шаджиев сказал, что пусть теперь жалеют те, кто не выступил на конференции, а Джуманиязова воскликнула: «Это же память на всю жизнь! Поставлю книжку на видное место в шкафу». Этот мой труд, похоже, оценили все.

А в тот день, вернувшись из Ургенча, я прямым ходом отправился на ночное дежурство в роддом. Дежурство прошло спокойно. Говорил с врачом Тойдженовой, которая возвратилась из Баку после четырехмесячных курсов усовершенствования. Она недовольна. Базовый роддом в Баку закрыт. За 4 месяца они ни разу не дежурили и не видели ни одних родов. Сплошная теория по учебнику, причем поздние токсикозы они лечат дедовским способом по Бровкину, не применяя никаких средств из нового арсенала. Везде бардак.

На следующую ночь, когда я отсыпался дома после дежурства мне приснился сон. Будто я в новой квартире пошел проверять подвал. Открыл массивную дверь и в бетонированном помещении размером со среднюю комнату, но без окон, с единственной тускло горящей лампочкой, увидел на стенах массу насекомых, вернее их личинок. Лишь на противоположной от меня стене сидела оса-аммофмла с яркой красной полоской на брюшке. А вокруг на стенах ползали и извивались белые гусеницы и коричневые куколки, из глубины какой-то серой массы на стене выглядывали лиловые головки чьих-то личинок. Со смешанным чувством омерзения и любопытства я переступил через порог. И проснулся.

Говорят, что во сне мы видим то, что наяву загоняем в глубину подсознания. Наверное подвал, увиденный мною, это мир, в котором я живу.