Все вспомнить

В небольшом парке, окруженном высокими зданиями учебных корпусов Нью-Йоркского политехнического института в Бруклине, я бывал много раз. Там растут в основном клены, молодые дубки и вероятно какие-то еще деревья, но ни разу я там не видел берез. В тот снежный февральский день, проходя по центральной аллее и бросив беглый взгляд в сторону я чуть не обманулся: в парке стройными рядами стояли именно эти «белокожие» северные красавицы, напомнившие мне березовые колки из моего сибирского детства.

Это воспоминание заставило меня внимательнее присмотреться к нежданным здесь березам. Со второго взгляда я легко обнаружил обман. Практически все деревья в центральной части парка были закамуфлированы прикрепленными к их стволам узкими, длинными, с характерным черно-белым рисунком березовой коры, пластинами. Однако, когда я подошел поближе к одной из них, то понял, что меня обманули еще раз. На каждую, вырезанную из толстого алюминиевого листа пластину, было перенесено фотографическое изображение холодных морских волн с барашками пены на верхушках и ледяными брызгами. Однако с расстояния всего в несколько шагов эффект березовой коры был полным.

Такую оригинальную шутку устроила для посетителей парка Саманта Мойер – одна из пяти участников открывшейся здесь в начале ноября прошлого года выставки под общим названием «Total Recall». Это название, которое можно перевести как «Вспомнить всё», было заимствовано у известного режиссера Пола Верховена, снявшего в 1990 году одноименный фантастический фильм с Арнольдом Шварценеггером в главной роли.

Участниками выставки являются молодые художники и скульпторы, за исключением Ципоры Фрид, которой за сорок. Экспонируемые работы созданы по принципу воспроизведения собственных воспоминаний о прошлом, подчеркнутых соответствующими предметами быта, сохранившимися в памяти эпизодами из детства и некоторой легкой печалью об ушедших временах. Весь этот комплекс чувств и переживаний оживлен путем материализации разысканных в глубинах памяти виртуальных образов в сочетании с найденными реальными объектами.

Художники использовали легко узнаваемые вещи и предметы, чтобы создать из их комбинации нечто новое. Благодаря творческой фантазии авторов, представленные произведения несут на себе отпечаток необычности, некоторой многозначности и, на мой взгляд, иногда действительно побуждают вспоминить если не все, то кое-что из своей прошлой жизни.

Участница выставки Саманта Мойер, которая так ловко меня обманула, родилась в Чикаго в 1983 году. Получила степень мастера изобразительных искусств в Йельском университете в 2007-м. Показывала свои работы на некольких групповых выставках у нас в стране и в Берлине. Живет и работает в Бруклине.

У входа в главный корпус Политеха расположилась другая композиция, состоящая из трех больших надувных фигур, созданных Мэттом Шериданом Смитом. Он решил изобразить некоторые из важных товаров, которыми торгуют на международных рынках. Это были колосок пшеницы, кофейное зернышко и овечка, символизирующая шерсть.

Накачивая воздух в серебристые оболочки своих фигур, автор, как это следовало из надписи на табличке, думал о фьючерсах и возможности предугадывания колебаний рынка, но для меня, обычного человека никак не связанного с биржевыми торгами, его скульптуры производили впечатление детских игрушек, только увеличенных во много раз.
Из той же таблички я узнал, что в композицию входил еще и четвертый продукт потребления – канола, из шарообразных семян которой получают растительное масло. Однако несчастное семечко канолы не выдержало тяжести навалившегося на него в дни ненастной погоды снега и лопнуло. Вобщем серебристый шарик сдулся, и теперь из-под сугроба выглядывает лишь часть его сморщенной оболочки.

Мэтт Шеридан Смит родился в небольшом городке штата Нью-Джерси в 1980 году, получил степень бакалавра по социологическим исследованиям в университете «The New School». Участвовал в различных выставках в Нью-Йорке, Массачусетсе и Праге. Живет и работает в нашем городе.

В глубине парка, на поляне занесенной снегом, расположились три, стоящие в ряд, витрины, сделанные Мартином Башером из зеркального, как бы тонированного плексигласа. Самая большая из них, находящаяся в центре, имеет форму параллелепипеда высотой примерно 2,5 метра с другими сторонами около двух метров. Каждая грань, стоящих по разные стороны от нее, стеклянных кубов равна приблизительно метру с четвертью. Днем содержимое этих блестящих на солнце, объемных геометрических фигур, практически невидимо. Только ночью, когда внутри каждой из них загораются лампочки, их начинку можно хорошо разглядеть. Однако, и средь бела дня подойдя к витрине вплотную и прикрыв лицо ладонями от солнечного света, тоже можно изучить их незамысловатую внутреннюю «обстановку». В одном кубе автор разместил три бутылки виски «Jack Daniel’s» и свечку в стеклянном подсвечнике, в другом тот же виски в специальном держателе для бутылок. В самой большой витрине, разделенной крупноячеистыми проволочными ширмами на отсеки, стоят вентиляторы, маленькая пальма в горшке, старомодные женские туфли, сетчатая корзина для мусора с тряпкой, переброшенной через край, еще несколько предметов домашнего обихода и выстроенные в ряд красные флакончики с лекарством от простуды DayQuil.

Меня, помню, в детстве при простуде пичкали сладковатым пертуссином и таблетками горько-соленого кальцекса. Пертуссин я не любил, а кальцекс нравился мне на вкус. Я даже сосал эти таблетки как конфеты. Это было первое воспоминание, вызванное у меня творением Мартина Башера. Второе же было вовсе не ностальгическим, а неприятным. Я не знаю в какой обстановке вырос автор витрин, однако расставленные в обоих кубах бутылки с виски, которые в моем случае легко заменились водкой, вызвали у меня детские воспоминания о некоторых наших постоянно пьяных соседях. Наиболее гадким среди них был куривший трубку с вонючей махоркой, абсолютно лысый дядя Ваня Тавген, тонкие кривые ножки которого всегда облегали галифе, заправленные в яловые сапоги. Частенько будучи в отвратительном настроении в часы похмелья, он любил отводить душу, крича вслед моим родителям, чтобы они убирались в свой Израиль, произнося название этого государства с ударением на последнем слоге.

Если же вернуться к сверкающим отраженными бликами на фоне белых сугробов витринам Башера, то можно отметить, что они несомненно таят внутри некую загадку и этим привлекают к себе внимание прохожих, протоптавших к ним в снегу глубокие дорожки. В людях срабатывает прирожденное любопытство, они прижимаются носами к стеклу и прикрывают лицо руками, желая узнать, что же там спрятано.

Башер родился в столице Новой Зеландии городе Веллингтоне в 1979 году. Получил степень мастера изобразительных искусств в Колумбийском университете. Участововал в нескольких групповых выставках в Новой Зеландии и Нью-Йорке. Живет и работает в Бруклине.

Последней, расположенной под открытым небом, скульптуре, создателем которой является Кевин Цукер, сильно не повезло. Она расположена на самом краю парка и, видимо, по этой причине вокруг нее нагромоздили огромную и высокую кучу снега, который соскребли с окрестных дорожек и прилегающей улицы. В результате осталась видимой только самая верхняя, похожая на сломанную тачку, часть творения Цукера. Можно было подумать, что на той тачке свозили сюда снег. А когда она сломалась, забросили ее за ненадобностью на вершину рукотворного снежного холма. Теперь скульптура очень долго будет вытаивать из своего укрытия, создавая некую загадку для любопытных зрителей: а что же там еще осталось запрятанным под снегом? Поэтому даже в таком неудачном стечении обстоятельств можно найти и положительную сторону.

Фактически же под рукотворным сугробом скрывается абстрактное произведение искусства, созданное из покрашенных в белый цвет полиуретановых смол. Я видел эту скульптуру еще тогда, когда Нью-Йорк не был завален снегом. Но в тот день у меня не было с собой фотоаппарата и, кроме того, я не располагал временем для осмотра выставленных в парке произведений. Я задержался около нее в тот день лишь на минуту. Тогда мне подумалось, что все те никак не связанные друг с другом различные геометрические формы и незавершенные скульптурные изображения некоторых объектов живого мира, которые выставил на всеобщее обозрение Кевин, еще недавно были разбросаны в художественном беспорядке в его мастерской. Потом беспорядок ему надоел, он взял большую метлу и смёл их в высокую кучу. Получилось нечто фантастическое, и он подумал, что это хорошо. Акт творения состоялся. Воплотив это нечто в полиуретане, Кевин сохранил незаурядную кучу на память потомкам. Как ни странно, волею обстоятельств и капризов погоды получилась куча в куче. Когда растает первая, любой прохожий сможет в деталях рассмотреть вторую.

Кевин Цукер родился в Нью-Йорке в 1976 году. Получил степень мастера изобразительных искусств в Колумбийском университете. У него были персональные выставки в Пекине и Кёльне, его работы экспонировались во многих музеях Нью-Йорка – городе, в котором он живет и работает.

Произведение пятой участницы выставки Ципоры Фрид, установлено в холле Первого корпуса Политехнического института и носит явно сюрреалистический характер. Сначала я увидел обычное, обтянутое черной кожей кресло, в котором его бывший владелец наверняка когда-то уютно устраивался перед телевизором. Однако на его сидении вместо положенной там быть части тела, покоились бейсбольные биты, которые были не просто накиданы на него большой кучей, перевалившейся через край сидения на пол, но и проткнули его спинку. Мне даже подумалось, что автором этого объекта была не хрупкая женщина, а здоровяк-питчер, явившийся домой в очень плохом расположении духа после проигранного матча. И там ему на глаза попалось это злосчастное кресло. Вот на нем-то питчер-неудачник и сорвал свою злобу. Перепутав мяч с битами, он с силой начал метать их в беззащитное кресло, и биты, как тяжелые снаряды, пробивали его оболочку и застревали в ней. Когда метателю, запасшемуся большим количеством этого спортивного инвентаря, надоело дырявить кресло, он вывалил на него оставшиеся дубины. После учиненной таким образом экзекуции, кресло теперь никак не может быть использовано по назначению. В него нельзя сесть, потому что оно доверху забито битами, к нему нельзя прилониться, так как со стороны спинки оно ощетинилось их торчащими ручками. Не оставалось ничего другого, как выставить его на всеобщее обозрение, назвав получившуюся композицию без лишних выкрутасов - «Кресло». И оно действительно вызывает неизбывную тоску об уюте родительского дома, старых, ушедших в небытие шифоньерах, этажерках и диванах с жесткими круглыми валиками по краям.

Ципора Фрид родилась в 1964 году в израильском городе Хайфа, училась в Школе прикладных искусств в столице Австрии Вене. Ц.Фрид принимала участие во многих международных групповых художественных выствках, ее работы имеются в коллекциях таких солидных учреждений, как Музей американского искусства Уитни в Нью-Йорке, Тель-Авивский Музей и Венский Музей Альбертина.

Выставка продлится до середины сентября текущего года. Так что времени еще вполне достаточно и для того, чтобы полностью растаял снег, и для того, чтобы каждый желающий мог составить собственное мнение о выставленных в парке Метротеха произведениях. Или все вспомнить, или обо всем забыть.