Миниатюры

Гений

У нас дома в Новосибирске было большое старинное зеркало в резной деревянной раме с разными завитушками и полочками в виде узеньких ступенек. Однажды зачем-то его сняли со стены и поставили на комод. Я влез на комод, а потом по приступочкам на зеркало и любуясь собой сочинил стишок:

Боря - умник, Боря – гений,
Боря – светоч всех учений.

В то время я еще в школу не ходил. Но про гения всех времен и народов слышал по радио каждый день. Мне тоже хотелось быть гением.

У Пейсахова

В наши дни в Нью-Йорке, я думаю, очень трудно, если не бесполезно, пытаться найти фотоателье, куда можно было бы прийти всей семьей, чтобы сделать обычный снимок на память. Теперь в таких заведениях трудятся профессионалы, работы которых стоят достаточно дорого, поэтому к ним обращаются исключительно по каким-то очень важным семейным торжествам. Для запечатления ежедневных ситуаций и событий сейчас у всех есть цифровые камеры, с помощью которых можно нащелкать уйму, правда, любительских фотографий.

Однако, я хорошо помню время, когда различных фотоателье или просто фотографий в городах страны нашего прежнего проживания было достаточно много. Другое дело, что в таких фотосалонах, как они позже стали называться, далеко не всегда работали профессионалы, часто там сидели просто не очень умелые ремесленники и даже халтурщики. По этой причине фотографироваться ходили к одному и тому же мастеру, профессионализм которого был проверен и подтвержден годами его работы. Когда мы жили в Новосибирске, вплоть до нашего отъезда в Среднюю Азию в 1960 году, мы всегда, желая сняться на память, ходили только в фотографию к Пейсахову, который был настоящим мастером своего дела.

У меня в памяти остался образ пожилого человека с усами, который рассадив нас, спешил к большой, установленной на треноге, фотокамере, чтобы заглянуть туда, прикрыв голову черной матерчатой накидкой. Потом быстро подходил к нам снова, менял поворот и наклон головы у одного, пересаживал другого, подкладывал подушечку под третьего, самого маленького, переставлял светильники и двигал маленький белый экран. Затем снова шел к аппарату и убедившись, что все рассаждены композиционно правильно, вставлял в камеру кассету, поднимал в ней задвижку и с видом фокуснка снимал черный колпачок с объектива, театральным движением опускал его на уровень собственного живота и плавным круговым движением возвращал назад. Все! После этого мы могли расслабиться и через несколько дней забрать у Пейсахова отличные фотографии. Но это воспоминания более позднего времени.

А первое запомнившееся мне посещение фотографии Пейсахова, находившейся относительно недалеко от нашего дома на Сталинском проспекте напротив цирка шапито, произошло в июне 1943 года, видимо вскоре после дня рождения моей сестры. Ей тогда исполнилось 3 года, а я был на полтора года старше. Мама решила сфотографироваться с нами, чтобы послать снимок папе на фронт. К тому времени он не видел нас уже два года, и мы, конечно же, подросли и изменились.

Перед тем, как пойти фотографироваться, надо было приодеться. Я помню, как во время сборов завидовал сестре, когда ей завязали на голове бантик, и потребовал того же для себя. Но так как я был подстрижен под машинку, бантик не к чему было прикрепить. И тогда бабушка завязала мне ленточку на голове, протянув ее из-под подбородка за ушами на макушку. Но так бантик не смотрелся, и на этом основании меня убедили отказался от своей затеи. Однако настроение было испорчено.

Тем не менее все шло неплохо до тех пор, пока мы не пришли в фотографию. Не знаю почему, но я чего-то испугался и наотрез отказался сниматься. Мне казалось, что дядька с усами непременно сделает мне больно. Я устроил грандиозный рёв, чем изрядно напугал свою маленькую сестричку. Однако, она вела себя героически и не уронила ни слезинки. Видя это, и я немного успокоился и после долгих уговоров согласился, наконец, замереть на несколько мгновений перед страшным фотоаппаратом. Поэтому на фотографии мама так серьезна и напряжена. Она прижимает меня рукой к себе, чтоб я не дергался, а у моей маленькой сестрички испуганное выражение лица.

В наши дни вряд ли какого ребенка можно испугать ставшей банальной процедурой фотографирования, но в свое оправдание хочу заметить, что во времена раннего моего детства это было необычным, редким, непонятным событием, и потому могло вызвать неадекватную реакцию. Это факт и одна из примет того времени.

И еще. Если бы я не устроил тогда «концерта» в фотографии, то вполне вероятно это событие не осталось бы в памяти ни у меня, ни у сестры. А так она помнит наше посещение фотографии по сей день, несмотря на то, что тогда ей едва исполнилось 3 года. Нет, не зря я пролил у Пейсахова ручьи слез!

Отрывной календарь

Впервые я увидел отрывной календарь году, наверное в 1947-м, когда папа принес новую покупку домой. Я тогда учился во втором классе. Перед тем, как повесить календарь на стену, папа его просмотрел и отметил на соответствующих листочках даты наших семейных праздников: дни рождений и день своей свадьбы с мамой. Как только папа ушел, я принялся листать календарь, на каждой страничке которого была какая-нибудь картинка. Чаще всего это были портреты разных знаменитых людей – писателей, художников, композиторов, ученых и, конечно, партийных деятелей. Но были и странички с изображением мостов, зданий и с другими нейтральными картинками. И вот я с нетерпением открываю страничку 18 ноября – мой день рождения, и вижу на ней портрет М.В. Ломоносова, который родился 19 ноября 1711 года. Помню, как я был страшно огорчен тем, что место на страничке занято. А я так надеялся, что со временем сам займу на ней почетное место. Но тягаться с самим Ломоносовым мне представлялось невозможным. Единственно теплилась маленькая надежда, что он все же родился на день позже и сможет перебраться на свою страничку, освободив место для моего портрета.

Город на букву Н

Однажды, когда я учился в третьем классе новосибирской семилетней школы № 3, учительница предложила нам записать все города на букву Н, какие мы только сможем вспомнить. Первым в голову мне пришел, да и не только мне, конечно же, мой родной Новосибирск. Вторым был Новгород, а дальше дело застопорилось. Я надолго задумался и вдруг меня осенило – а самый большой город в Америке! Я знал, что название его состоит из двух частей, пишущихся через черточку. Но неожиданно возникла непредвиденная трудность, где эту черточку поставить. Посомневавшись некоторое время, я решительно написал Ньюй-Орк. Я не мог тогда и помыслить, что какое-то слово может начинаться на И краткое.

Нечто похожее было у меня и со знаменитым романом Сервантеса, о котором я услышал, задолго до того, как смог впервые взять книгу в руки. На слух его название я воспринимал, как «Донкий Ход». Значения слова «донкий» я не знал, но предполагал, что имеется в виду какой-то «хитроумный», «тонкий» ход неизвестного мне храброго разведчика в тылу врага. И был очень удивлен, когда позднее обнаружил, что книга называется «Дон Кихот».

Дорогая Валья!

Когда я учился в школе, классные собрания, проводимые по разным поводам, но обычно накануне какого-нибудь официального праздника, были рядовым явлением. Ни одно их них мне не запомнилось, за единственным исключением.

Это было в самом начале пятидесятых, когда я учился в пятом классе мужской семилетней школы № 3 города Новосибирска. Наша классная руководительница собрала нас для того, чтобы зачитать нам письмо, которое написал один наш соученик (имя его я забыл, но помню, что был он маленький и тихий) какой-то своей знакомой девочке. Эта девочка ему нравилась, об этом и было письмо. Вот его-то учительница нам и зачитывала. Начиналось оно с обращения: «Дорогая Валья!» Не знаю уж как там было написано, но учительница именно так произносила имя этой девочки. Все слушали и дружно смеялись. А сжавшийся в комочек мальчишка сидел, опустив голову, и не мог поднять глаза.

Не знаю почему это собрание врезалось мне в пямять на всю жизнь. Может где-то в глубине души, подсознательно, я чувствовал всю мерзостность происходящего, хотя отчетливо этого не понимал. Ведь мне тоже уже нравилась одна соседская девочка, правда, записочек я ей не писал.

Никто из нас тогда и подумать не мог, что читать чужие письма нельзя. Никого не заинтересовало, как оно попало к нашей учителке. И что же крамольного было в том письме? Что было плохого или противоестественного в том, что девочка понравилась мальчику? А нам это преподносилось, как позорное явление.

До чего же была гнусная жизнь в то время. До какой степени были извращены понятия добра и зла. И чему же нас учили в школе? Вскрывать чужие письма. Прилюдно плевать людям в душу. Смеяться над добрыми чувствами.

Игра в прятки

Мой папа любил поиграть со своим пятилетним внуком в прятки, а тот это дело обожал. Игра происходила дома, в гостиной, где стоял большой диван. Папа на нем лежал, а внук обычно прятался за плотной оконной шторой, которая не доставала до пола. Поэтому его ноги всегда хорошо были видны. И вот папа, лежа на диване начинал поиск.

- Так, ну-ка посмотрим под столом. Н-да, что-то там его не видно. Ага, значит он за шкафом! - «догадывался» дедушка, не вставая с места. Внук громко пыхтел за шторой, стараясь сдержать довольный смех.

- Как, и за шкафом его нет! – удивленно восклицал дедушка. Ну, тогда я знаю, ты в углу между сервантом и пианино, больше тебе негде быть! Все ты мне попался! Сейчас проверим.

- И тут его нет, - говорил он усталым голосом, засыпая. - Ну, ты меня загонял! Сдаюсь, выходи.

И внук с гиканьем и радостным хохотом выскакивал из-за шторы, любуясь эффектом своего неожиданного появления.

Затем игра повторялась снова, и внук опять на цыпочках, пока дед лежал с закрытыми глазами, скрывался за той же самой шторой.

Лось с лопатой

Второклассник Даня учился подбирать проверочные слова. Цветик – цветок, числа – число, мост – мосты, - зудил он.

- А какое проверочное слово можно найти для слова лопата? – вдруг задумчиво спросил он сам у себя.

- Лось! – не задумываясь ответила его младшая сестричка Лина, - слово лопата пишется через О!

Дядя Моня в Харбине

Это может показаться странным, но папин брат дядя Моня, которого я никогда не видел, потому что он погиб в 1937 году еще до моего рождения, занимает большое место в моих детских и особенно юношеских воспоминаниях. Вероятнее всего это произошло по той причине, что его судьба была незаживающей раной в истории нашей семьи. У нас дома сохранилось всего несколько его фотографий, причем все они были сделаны в середине 30-х годов прошлого столетия в китайском городе Харбин, когда дядя учился там в политехническом институте. Все они неважного качества, но некоторые из них я часто и подолгу рассматривал.

Сами отпечатки мы сделали с папой дома, где-то в начале 50-х годов с чудом сохранившихся, местами пожелтевших от времени, пленочных негативов размером 6 на 9 см.

Когда я смотрел на эти старые фотографии, где был запечатлен дядя Моня со своими друзьями, мне казалось, что я перемещаюсь в другой мир, который мне никогда не суждено увидеть. Я завидовал этим людям, хотя и знал горькую судьбу своего дяди. Я всматривался в лица, но еще больше в детали второго плана, желая разглядеть за ними приметы заграницы.

Вот дядя с неизвестной мне девушкой сидит на скамейке. Рядом стоит еще один неизвестный мне молодой человек в соломенной шляпе с низкой тульей и прямыми узкими полями. Дядино же канотье девушка держит на коленях, а у него в правой руке - ее веер. Они обменялись этими вещицами перед тем, как сфотографироваться, видимо желая подчеркнуть существующую между ними близость.

На заднем плане этого снимка кто-то случайно попавший в кадр стоит в белой рубашке или блузе около деревца, а еще дальше виден деревянный забор с четырьмя рядами горизонтальных перекладин. Вид у этого простейшего сооружения явно иностранный, потому что у нас в Новосибирске таких заборов не делали. Наши загородки обычно были с двумя перекладинами в верхней и нижней их частях. Больше ничего «иностранного» на этом фото, как впрочем и на другом, сделанном на какой-то спортивной площадке, я углядеть не мог.

Но вот на третьей, где дядя был снят в большой компании молодых людей, видимо, где-то на загородной даче, в объектив случайно попал край стола, на котором стояла странного вида большая виктрола. Этим словом у нас дома бабушка называла любой патефон.

И я всматривался в эту виктролу, в деревянные шезлонги, стул и скамью, на которых сидели девушки и их кавалеры, пытаясь представить, какую музыку они слушали и что могли видеть за пределами того, что запечатлел фотоаппарат. Моя фантазия получала сильнейший толчок, и я видел дома необычной архитектуры, людей, одетых по западной моде и магазины, где продавали устриц и необыкновенные овощи и фрукты.

Про пропердин

В 2005 году на одной из интернетовских страниц я вычитал, что террористы при организации взрывов в Лондонском метро воспользовались взрывчатым веществом на основе пероксида, именуемым HMDT, полное химическое название которого звучит как гексаметилен трипероксид диамин. Второе слово в этом заковыристом наименовании читается как три-пероксид, но можно прочесть и как трипер-оксид.

Вообще в химической терминологии можно найти немало словечек, звучащих по меньшей мере странно для русскоязычного человека. Например, пропердин. Впервые о пропердине я услышал, когда учился в медицинском институте. Словечко резануло ухо, но наш доцент был совершенно серьезен, объясняя нам, что глобулярный белок пропердин играет важную роль в обеспечении врожденнего иммунитета. Наши сокурсницы краснели и не поднимая головы усиленно записывали лекцию в тетради. На следующий день мы приставали к ним с просьбами дать разъяснения про пропердины, так как мы чего-то там недопоняли. И с наслажением изучали их реакцию на моментально заученную нами новую терминологию.

Должен заметить, что смущение наших сокурсниц было вполне натуральным, а не наигранным. В конце пятидесятых годов, когда я учился в институте, мораль была очень строгой. Если в быту мат был обыденным явлением, то ни в печати, ни по радио не то что матерщины, но даже вполне невинных по нынешним временам грубых слов ни услышать, ни прочитать было невозможно. Например, в собрании сочинений А.С.Пушкина, куда была помещена его эпиграмма на князя М.Дондукова-Корсакова, слово «жопа» было заменено точками.

Интрига

Один из нью-йоркских еженедельников выходит в свет по четвергам. Там у меня лежит семь статей разной величины и на разные темы. И вот я жду очередного четверга, как манны небесной, чтобы открыть газету и увидеть там свою статью. Но одну неделю ее нет, вторую… А я все жду, ведь редактор обещал. Скорее бы уже следующий четверг наступил. И так вот жизнь и проходит от одного четверга до другого в нетерпеливом ожидании. А сколько у меня всего-то четвергов осталось? Может уже и вообще ничего ждать не надо, все придет само, когда и не ждешь. А все равно жду.

Как-то вечером у подъезда нашего дома я увидел дочь супера. Она была на сносях. Скоро будет рожать второй раз. Суперша с радостью мне сообщила, что у ее дочери теперь будет девочка. Первым был мальчик.

Раньше, ожидая появления ребенка, все гадали, а кто же родится? Существовала интрига. Теперь же с появлением сонографии она исчезла, все известно задолго до родов.

А у меня с газетой существует интрига. Я остаюсь в неведении до выхода в свет очередного номера.

Десять су

Когда-то во Франции имели хождение монеты, которые назывались су. Во Вьетнаме в 1953 году чеканилась монета в 10 су. Так вот, как правильно сказать: десятисуйная монета или десятисуевая?

Седина

Как-то летом сижу я в шортах и смотрю на свои ноги. Волосы на них темнорусого цвета. А голова у меня вся седая. Почему такая несправедливость? Я предпочел бы иметь темнорусую голову, как когда-то, и седые ноги.

Чтение мыслей

Есть проницательные люди, способные в процессе общения читать или по крайней мере достаточно точно угадывать мысли других. У меня все наоборот: каждый может прочитать мои мысли.

Лиля Брик

При покупке книги В. Катаняна «Лиля Брик» я не заметил, что этот экземпляр был сброшюрован неправильно. Под первой страницей картонной ламинированной обложки с большим портретом Л.Брик находилась последняя страница текста. Поэтому чтобы книгу читать сначала, надо было перевернуть ее вверх ногами. Мой сосед увидев, что я держу книгу столь необычным образом, сильно удивился.

- Что с тобой? Ты в своем уме? Или ты только делаешь вид, что читаешь?

- Да, нет, - ответил я, - просто решил попробовать читать книги, держа их таким образом, и, как ни странно, это у меня неплохо получается. Может генетическая память заговорила, ведь мои предки веками читали справа налево.

GODIZLOV

Однажды, вскоре после приезда в Америку, мы увидели на одной из легковых машин номерной знак с надписью «GODIZLOV». Что за странная фамилия Годизлов, - подумали мы. По форме похожа на русскую, но Годизла, от которого она могла бы происходить, мы в русском языке не встречали. Кто-то предположил, что может буквы перепутали местами, и в машине едет Годзилов – русскоязычный шутник, желающий намекнуть на свое родство с Годзиллой. Когда машина поравнялись с нами, мы увидели за рулем молодую черную женщину. К России она явно не имела никакого отношения. И только позже мы догадались, что надпись на номерном знаке означала «God is love».

Хобби

Человек, у которого много хобби, сделал ошибку в выборе профессии. Теперь он удовлетворяет свои внутренние потребности в увлечениях, оставаясь дилетантом там, где мог бы быть замечательным профессионалом.

Поцелуй

На праздничном столе по краям блюда с зеленью и солениями лежали красивые, тугие, сочные, красные маринованные помидоры. Мой сосед, любуясь, осторожно взял один из них. Нежно, словно для поцелуя, прикоснувшись к помидору губами, он легонько надкусил его тонкую кожицу и медленно, с наслаждением высосал из него весь сок.

Вот так какой-нибудь человек может тебе мило улыбаться и в то же время незаметно для других пить из тебя кровь.

Quebecois

По пути в город Квебек - столицу франкоговорящей провинции Канады, мы заблудились, и в какой-то забытой Богом деревушке я зашел в крошечное кафе, чтобы узнать дорогу. – Вы говорите по английски, - спросил я молодого парня, дремавшего за прилавком. – Нет, - ответил он равнодушно и отвернулся. – Я тоже не говорю, - сказал я ему. На лице парня появилось выражение некоторого удивления. – Мой родной язык – русский, пояснил я, - еду посмотреть на город Квебек, но заблудился. Парень заулыбался, вышел из спячки и с тяжелым французским акцентом рассказал мне по-английски, как выехать на правильную дорогу.

All the best in Life to you

В октябре прошлого года во многих средствах массовой информации прошло сообщение о том, что за четыре года до этого жительницей Манхэттена Элизабет Гибсон в куче мусора была найдена картина. После несколькх лет сомнений Элизабет все же решила узнать, что же такое она принесла домой с гарбиджа. Оказалось, что это произведение известного мексиканского художника Руфино Тамайо, которое называется «Три человека». Заодно была вскрыта и история пропажи этой картины из частного собрания. По оценкам экспертов ее стоимость могла колебаться вокруг цифры в миллион долларов. И действительно, в ноябре 2007 года художественное полотно было продано на аукционе Sotheby’s одному не пожелавшему назвать свое имя коллекционеру за миллион и сорок девять тысяч долларов. В итоге Элизабет Гибсон получила за свою находку от бывшей хозяйки картины кругленькую сумму.

Вобщем эта история служит лишним подтверждением старой истины о том, что иногда и в навозной куче можно найти жемчужное зерно. А вспомнил я этот случай потому, что хочу рассказать об одной своей находке. Правда, к сожалению, цена ее даже близко не сопоставима с тем, что нашла Элизабет Гибсон, но сам факт, по-моему, интересен. Это было в первый год после моего приезда в Америку, то есть примерно 11 – 12 лет назад. Мы прибыли сюда с пятью чемоданами на семью из четырех человек, а наши финансовые возможности были столь ограниченными, что вся мебель в нашей съемной квартире была притащена именно с гарбиджа, и, как смеялся наш супер, была «в стиле антик». Там же мы подобрали кое-что из керамической посуды. Вобщем первое время, когда не было ни денег, ни работы я приглядывался к тому, что выставлялось для мусорных траков у частных домов.

И вот однажды я остановился около высокой стопки выброшенных пластинок. Проигрывателя у меня, конечно, не было, но я решил посмотреть, что там такое. И вот перебирая пластинки я наткнулся на одну, картоный футляр которой помимо фотографии исполнителя песен, украшали собственноручно написанный им текст «All the best in Life to you» и подпись. Это была долгоиграющая виниловая пластинка диаметром 12 инчей с числом оборотов 33,5 в минуту, выпущенная в 1979 году звукозаписывающей компанией Glendale в Калифорнии. Имя исполнителя песен Денниса Дэя мне ничего не говорило, но пластинку я принес домой. И так она пролежала среди книг больше десяти лет, пока при переезде на другую квартиру она вновь не попалась мне на глаза.

В этот раз я решил узнать, кто же такой этот Деннис Дэй. Оказалось, что это очень популярный в свое время певец и участник многих радио- и телевизионных передач. Он умер в 1988 году, то есть ровно 20 лет назад.

Я послушал некоторые песни в его исполнении из рекламного ролика на Amazon.com. Он обладал очень хорошим, приятным голосом.

Деннис Дэй, настоящая фамилия которого была МакНалти родился в семье ирландских иммигрантов в 1916 году в Нью-Йорке. Обучаясь в Манхэттен колледже, он была участником студенческого хора, а впервые предстал перед публикой в 1939 году в популярном радиошоу Джека Бенни, с которым он затем сотрудничал в течение многих лет вплоть до самой смерти этого популярнейшего телеведущего и комедийного актера. На самом деле Джека Бенни звали Бенджамин Кубельский, и родился он в семье бедного еврейского старьевщика, выходца из Литвы.

Помимо того, что Деннис очень хорошо пел, он был прекрасным имитатором и с блеском пародировал многих известных исполнителей того времени.

В годы Второй мировой войны Дэй служил в американской армии, а после демобилизации продолжил совсместную работу с Джеком Бенни, а также организовал свое собственное телешоу, снимался в телефильмах и озвучивал героев мультипликационных кинокартин.

Певец и актер был счастлив в семейной жизни, а его жена могла бы с гордостью носить золотую звезду Матери-героини, так как родила своему мужу десять детей. Но она свою звезду не получила, а Деннис Дэй удостоился чести открыть таковую на голливудской Аллее Славы.

Вот так находка старенькой пластинки с написанным на ее обложке добрым пожеланием побудила меня узнать кое-что из истории американского радио- и телешоу.

Парочка лилипутов

Когда-то у меня была очень приличная библиотека, но я никогда не пытался собирать миниатюрные издания, хотя есть немало людей, которые их коллекционируют. Тем не менее, я привез с собой в Америку две мини-книжки. Обе они давным-давно оказались у меня случайно: одна досталась мне по наследству, а другую я купил в магазине при несколько необычных обстоятельствах. Так что каждая из двух книжек имеет свою историю.

Начну с той, которую я купил. Это сувенирное издание художественного фонда Туркменской ССР было отпечатано в Ашхабаде в 1967 году. Книжка в желтовато-оранжевой суперобложке по размеру чуть больше спичечного коробка, а если быть совершенно точным, то высота ее равна 60 миллиметрам, а ширина 45, то есть даже по самым строгим стандартам она является мини-изданием. Называется книжка «Махтум-Кули». В ней на восьмидесяти пяти страницах помещено 20 стихотворений этого туркменского поэта и мыслителя, основоположника туркменского литературного языка и письменной литературы. О Махтум-Кули, который жил в середине XVIII века сохранилось очень мало сведений. Он родился в долине реки Атрек на западе Туркмении. Его отец был преподавателем в медресе и писал стихи. В те времена, когда жил Махтум-Кули, Туркмения была раздроблена, и многочисленные туркменские племена вели жестокие войны друг с другом. Два его брата погибли в войне с кызылбаши - туркменами, воевавшими на стороне иранского шаха. Его личная жизнь была несчастливой, так как он не мог жениться на любимой девушке. Много лет Махтум-Кули провел в качестве пленника в Иране. Он был мастером по серебру, и этим зарабатывал себе на жизнь. Все перипетии своей нелегкой жизни поэт отразил в своих произведениях, призывая туркмен к объединению и прекращению межплеменной вражды. Его стихи дошли до нашего времени в списках ХIХ века и устной передаче.

Каждая страница книжки, о которой я говорю, является оттиском с гравюры на металле, причем на каждой правой стороне разворота помещено стихотворение, а на левой - иллюстрация к нему. На последнем листе томика указано, что гравюры выполнены Валентином Михайловичем Когдиным в 1965 году. Издание отпечатано с авторских досок автором сувенира тиражом в 20 тысяч экземпляров.

В.Когдин – член Союза художников СССР, много работавший в области книжной графики. К сожалению, автор переводов стихов Махтум-Кули на русский язык нигде не указан. Книжка начинается стихотворением «Мой уничтожен труд» и кончается поэтическим предсказанием, которое называется «Будущее Туркмении». Потом я нашел, что перевод этого произведения был сделан известным поэтом и переводчиком Арсением Тарковским, и оно напечатано в сувенирном издании не полностью.

Думаю русскоязычному читателю имя Махтум-Кули мало что говорит. Для того, чтобы дать представление о стиле этого восточного поэта, хочу привести одно четверостишие из первого и два из последнего, опубликованных в мини-издании, стихотворений.

«Мой уничтожен труд»

Нас враг застал врасплох: иные в плен попали,
Тетради милые врагу добычей стали,
Пять лет моих трудов, моей мечты скрижали –
Над ними кызылбаш свершил свой дикий суд!

«Будущее Туркмении»

Овеяна ширь от каспийских зыбей
До глади Джейхуна ветрами Туркмении.
Блаженство очей моих – роза полей,
Поток, порожденный горами Туркмении.

<>

В зеленом ли, алом ли пери пройдет, -
В лицо благовонною амброй пахнет.
Возглавлен мудрейшими дружный народ,
Гордится земля городами Туркмении.

Читать книжку «Махтум Кули» можно только с лупой, во первых из-за мелкого шрифта, а во-вторых из-за неважного качества печати. Не все буквы достаточно четко оттиснулись, да и вообще трудно, по моему, разглядывать белый шрифт на черном фоне.

Должен сказать, что книжка эта не нашла спроса даже в те времена, когда незыблемость советской власти казалась вечной, и выпуск сувенира должен был свидетельствовать о нерушимой дружбе народов и внимании к национальным литературам. Первоначально это сувенирное издание планировалось выпустить в продажу по цене 1 рубль 94 копейки, но уже в самом начале цена была снижена на 20 копеек, что было отмечено типографским способом. Наткнулся я на этот сувенир в книжном магазине города Ташауза - областном центре Ташаузской области Туркмении в конце 1977 года, то есть через десять лет после его выхода в свет. Книжка была уценена и продавалась по пять копеек за штуку. Я купил на рубль, чем сильно удивил продавщицу. Все приобретенные экземпляры этого миниатюрного издания я раздарил друзьям, у меня остался только один томик.

Вторая книжка имеет совсем другую историю. Она стара, напечатана на еврейском языке и, естественно, открывается слева направо.

Единственная надпись, сделанная латинским шрифтом на титульном листе, гласит что это Liber Psalmorum, то есть в переводе с латинского Книга Псалмов или Псалтырь. Эта книжечка в коленкоровом переплете черного цвета имеет размеры 87 на 60 миллиметров. В ней на 173-х страницах напечатано 150 псалмов. Псалмы или песнопения, как известно, являются произведениями иудейской лирики, которые были созданы царем Давидом за тысячу лет до новой эры. Эти песнопения исполнялись во время богослужений в древнем Иерусалимском храме. Они были весьма разнообразны по содержанию, в них не только возносились мольбы к Богу, но содержались любовная лирика, исторические описания и философские рассуждения. После возникновения христианства они вошли и в христианское богослужение. Псалмы оказали глубочайшее влияние на мировую поэзию, их тексты были положены на музыку многими выдающимися музыкантами и композиторами.

К сожалению, я не знаю ни идиша, ни иврита, и чтобы узнать точно, на каком из этих двух языков книжечка была опубликована, я обратился за помощью к Жене Шенкеру, студенту колледжа, в котором работаю. Женя прожил в Израиле 15 лет, там окончил школу, отслужил в армии, а три года назад приехал в Америку, чтобы получить здесь высшее образование. Он хороший студент и отличный спортсмен, крепкий, накачанный парень. Женя и сказал мне, что книжка написана на иврите. Он прочитал мне вслух несколько коротких псалмов и пересказал их по-русски.

Мне всегда хотелось узнать где, кем и когда эта книжечка издана. Однако, все попытки отыскать эти сведения не увенчались успехом. Мы пролистали несколько первых и последних страничек, но выходных данных такого рода там не оказалось. Тем не менее, я не сомневаюсь в том, что книжка вышла в свет в конце позапрошлого или в самом начале прошлого века.

Дело в том, что эта Книга псалмов принадлежала моему дедушке, который родился в 1878 году и приобрел ее в молодые годы. Он не был очень религиозным человеком, но иногда читал Псалтырь, и я помню, как он показывал мне буквы еврейского алфавита по этой книжице. Я тогда был еще очень мал, и ничего не запомнил, мне и пяти лет не было, когда дедушка умер. Но то, как он усадил меня к себе на колени и стал показывать мне буквы, я помню до сих пор. Осталось в памяти еще, что меня гораздо больше, чем книжка, интересовали его усы, и я вертелся у него на руках, чтобы их потрогать. Так что для меня это не просто миниатюрная книжица, а нечто гораздо большее.

«Бесценные» марки

Большинство своих писем я отсылаю по электронной почте, но и обычные иногда приходится отправлять, поэтому дома всегда есть некоторый запас почтовых марок. Но вот росчерком пера какого-то начальника в почтовом ведомстве США наклеивание стандартной марки на конверт стало недостаточным для того, чтобы письмо дошло по указанному на нем адресу. Теперь надо добавить еще одну, дополнительную марку. И мне пришлось пойти в почтовое отделение и отстоять там длиннющую очередь, чтобы приобрести недостающие двухцентовые марки. И так за несколько прошедших лет было уже не раз. Цены на почтовые расходы увеличиваются, марки с новым номиналом отпечатать не успевают, и в дело тогда идут дополнительные марки, которые необходимо доклеивать на конверт рядом со стандартной.

А между прочим существует выход из этого положения, который придуман достаточно давно и апробирован во многих странах, в том числе и в США. Это так называемые безноминальные марки.

Обычно их выпускают тогда, когда страна переживает серьезные экономические трудности, особенно в период инфляции, которая вызывает постоянную смену почтовых тарифов.

Первые безноминальные знаки почтовой оплаты я увидел еще в школьные годы. Увлекшись коллекционированием советских марок, я наткнулся на серию из четырех беззубцовых марок выпуска первой половины 1922 года с изображенными на них транспортными средствами того времени – пароходом, автомобилем, паровозом и аэропланом. На всех четырех марках было указано название страны – РСФСР (Советский Союз был создан в декабре 1922 года) и стояла надпись «Голодающим», так как часть сбора от их продажи направлялась на помощь людям, лишившимся средств к существованию в результате Гражданской войны.

Стоимость же этих марок нигде не была обозначена, потому, что инфляция в то время в стране была столь высокой, что никто не знал по какой цене их надо будет продавать через несколько дней. Но в первое время после выпуска эти «бесценные» марки продавались по 25 тогдашних рублей за штуку.

В Америке первые безноминальные марки были выпущены в 1975 году. Причиной их появления явилась не тяжелая экономическая ситуация в стране, а неповоротливость почтового ведомства, которое накануне Рождества надумало повысить почтовые тарифы. Однако, решение вопроса о том, насколько повышать, из-за бюрократических проволочек чрезвычайно затянулось. Из-за этого в типографии, где должны были быть отпечатаны рождественские марки того года, не знали, какой на них поставить номинал. Между тем, этих марок ждали миллионы американцев, для которых рассылка поздравительных открыток и писем к этому празднику была таким же традиционным делом, как приготовление индейки ко дню Благодарения. Но решения все не было, и, когда дольше тянуть было уже нельзя, марки были отпечатаны без указания номинала с тем, чтобы продавать их по цене, которую назначит почтовое ведомство. Так появилась серия американских рождественских безноминальных марок.

Через три года ситуация повторилась. Опять было решено поднять стоимость почтовых отправлений и, чтобы вновь не оказаться в ситуации затянувшейся непределенности, придумали довольно неординарный ход, а именно: вместо номинала на стандартных марках просто написали первую букву алфавита и стали продавать марки по новой цене. Потом на марках появилась буквы B, C, D и так далее. Причем, например, марки серии «В» продавались по 18 центов, а серии «G» уже по 32. Рисунок на марках был один и тот же – орел с американского герба, только цвет различался. Потом на литерных марках стали изображать американскимй флаг «Old Glory». По-моему ни цвет, ни буквы, ни рисунок можно было не менять, просто соответствующими постановлениями, направляемыми в почтовые отделения, каждый раз следовало определять новую цену. Тогда бы сейчас нам не пришлось стоять в очереди за дополнительными двухцентовыми марками. А если в почтовом ведомстве беспокоятся, что кто-то запасется марками на десять лет вперед, то, я думаю, таких чудаков мало.

Угроза к подобным знакам почтовой оплаты подкралась с другой стороны. Изобретенные в США литерные почтовые марки стали выпускаться во многих странах, более того, их начали печатать и на почтовых карточках и конвертах. Продажная цена подобных вещей могла быть изменена в любой момент, а перепечатывать ничего не требовалось. Этим воспользовались мошенники, которые в ущерб почте размножали открытки на современных цветных копировальных машинах. Но и здесь выход был найден. В краску на подлинных открытках добавили специальное вещество, которое при копировании превращает марку в черную кляксу.

И еще несколько слов об американских безноминальных марках. В наши дни ими широко пользуются различные официально зарегистрированные некоммерческие организации. Чтобы получить такую возможность, они должны представить в почтовое ведомство доказательство того, что они носят религиозный, образовательный, научный или филантропический характер. Сюда же могут быть отнесены и некоторые другие организации, например, ветеранские. Цены почтовых отправлений для них приблизительно на 40 процентов ниже по сравнению с коммерческими предприятиями. Обычно на таких марках написано «Non profit org» при отсутствии номинала.

Ну, и наконец, есть еще пара способов оплатить почтовые отправления вообще не используя марки. Оба они пригодны только для организаций, но не для частных лиц. Во-первых это франкировальные машины, а во-вторых - печатные типографские оттиски, когда на том месте конверта, где должна была бы находиться марка, печатается в рамочке текст типа «Presorted First class U.S. postage PAID. Permit No …» и все.

Эти два последних способа наряду с электронной почтой уже сейчас составляют серьезную конкуренцию почтовым маркам. Однако, мне думается, еще очень долгое время наряду с самыми современными методами оплаты почтовых отправлений будут существовать и «визитные карточки страны», как иногда называют обычные почтовые марки. Ведь в некоторых крошечных европейских государствах, таких, например, как Сан-Марино или Лихтенштейн, выпуск марок является чуть ли не главным, после туризма, источником поступления денег в государственную казну.

Эмиссии марок будут производиться хотя бы для миллионов филателистов, чтобы они не лишились объектов своего коллекционирования. Да и почтовое ведомство вряд ли захочет прекратить печатание марок, продажа которых приносит немалую прибыль, особенно когда дело касается различных памятных, коммеморативных выпусков. По этой причине и повсеместный переход на безноминальные или литерные марки вряд ли произойдет, так как каждое повышение цены сопровождается выпуском новых марок, за которыми гоняются коллекционеры.

Так что, думаю, нам еще не раз придется стоять в очереди за новыми марками из-за очередного повышения их номинала. В этом смысле цена на марки может служить некоторым показателем уровня инфляции в стране. С нового 2006 года цену повысили с 37 до 39 центов, а потом еще на три. Предлагаю читателям вычислить процент инфляции к сегодняшему дню по этой позиции самостоятельно.